Однажды старшина Поприщенко, земляк и сосед Владимира Кононовича, забросил удочку в разговоре: «Володя, я взял в совхозе поросенка. Один он у меня зачахнет. Пускай в твоем стаде с месячишко побегает, Окрепчает — заберу». «А мне что? Пускай бегает», — без видимого энтузиазма согласился Харченко.
Как-то в свинарник заглянула жена Поприщенко, острая на язык Явдошка. Пошарила своими горячими, как угли, глазами вокруг. А потом спрашивает у молоденького солдата, который разливал в кормушки кухонные отходы: «А де тут наш, „кованый“?» Солдат, не долго думая, ткнул пальцем в первого попавшегося поросенка. «Ни! Це — не наш. Наш был побольше. Этот какой-то зачуханный, — заупрямилась Явдошка. — У нашего, помню, пятачок был белый, а у этого — черный». Солдат про себя чертыхнулся, но смолчал. Старшине же доложил: «Приходила жена Поприщенко. Шум подняла. Сказала, чтоб ихнему поросенку на шею бирку отличительную повесили и получше за ним ухаживали». «Хорошо, — крякнул Харченко. — Сделаю бирку, чтобы не было обезлички». Взял да и привязал матерчатую повязку на манер спортивного номера на боку поросенка с фамилией его владельца.
Весь гарнизон после этого случая помирал со смеху. Сам Поприщенко вечером украдкой с мешком заявился в свинарник. Молча забрал и так же молча унес поросенка, а тот всю дорогу визжал, будто его живого положили на горячую сковородку. Долго потом Явдошка не здоровалась с Аннушкой. А Владимир Кононович только улыбался: «А как вас, земляков, научишь жить по чести?»
…В тот холодный, по-ноябрьски промозглый вечер шел Харченко, может, в последний раз в свою третью роту. Шел медленно, вдыхая холодный воздух. Из-за палисадников приятно тянуло шинкованной капустой, огурцами и помидорами, а еще — увядающим укропом.
Окна поприщенковой квартиры не светились. Должно быть, все уехали в город за покупками. Днем у его сарая оглушительно трещал мотоцикл. Между сараем и гаражом для мотоцикла заметил Харченко шевелящийся клубок. Подумал: «Никак, Дружок на цепи заарканился. Советовал же Степану: купи другую цепь. Выбрось этот поводок-удавку».
Владимир Кононович открыл калитку во двор соседа, заспешил к сараю. Так и есть — собака запутала на шее поводок. Харченко взял Дружка на руки и начал раскручивать цепочку из плоских металлических звеньев. Пес ожил. Раза три глотнул воздух, а потом радостно заскулил, благодарно лизнул руку Владимира Кононовича. Тот потрепал пса, достал завернутый в бумажную салфетку пирожок с мясом.
