— По-моему, мы наняли того же проводника, что и партия Стратерса и Ван Мара, — сообщил Роджер. — Стоило мне упомянуть о Пещере команчей, как он посмотрел на меня круглыми глазами и сказал, что это «чертовски хорошее место, чтобы держаться от него подальше, Богом клянусь».
Утром, к окончанию завтрака, наша кавалькада была готова. Семь лошадей ждали во дворе под присмотром проводника, которого Роджер со своей обычной невозмутимой фамильярностью уже называл «Питом». Желтозубая ухмылка Пита и стройная, изящная Уилла в костюме для верховой езды цвета хаки не могли не привлечь внимания, тем более что Антлерс и так бурлил от любопытства благодаря таинственным и, вероятно, опасным на вид инструментам, торчавшим из нескольких вьюков. Я захватил с собой для использования в пещере несколько специально изготовленных электрических фар или налобных фонарей и хорошую камеру для работы со вспышкой. Кирки, лопаты, динамит и месячный запас провизии были погружены на трех вьючных лошадей, прочее разместилось в наших седельных сумках.
Как мы определили во время предыдущих поездок, до Пещеры команчей было около пятидесяти миль — и едва ли хоть один фут пути находился на уровне земли. Весь первый день мы медленно, но неуклонно продвигались вперед и к вечеру достигли отрога, откуда открывался великолепный вид на Миддл-Парк и Передовой хребет[2]. Здесь мы спустились к берегу быстрого горного ручья и разбили лагерь. За день мы проделали половину пути к пещере и почти не чувствовали усталости после этой долгой прогулки верхом, однако две лошади зашибли ноги о камни и хромали.
На следующий день мы продвигались еще быстрее, хотя нам пришлось с некоторым риском подниматься по узким тропам среди утесов. В полдень мы увидели гору с тремя вершинами, отмечавшую окрестности Пещеры команчей. Громадные леса, подпорченные огнем и топором, то исчезали, то поднимались со всех сторон, и дикий, суровый ландшафт постоянно менялся, как огромная и бесконечно разнообразная кинолента.
Роджер уже начал хвастаться нашей необычайной удачей, когда на последнем крутом подъеме одна из вьючных лошадей споткнулась и упала, скатившись к подножию склона. Несчастное животное почти не пострадало, но двести фунтов провизии рассыпались вокруг. Лишь в сумерках мы покончили с вьюком и двинулись по извилистому ущелью и последнему отрезку тропы к хижине; там нам предстояло оставить лошадей и дальше идти пешком.
Хижину мы нашли в хорошем состоянии. В ней зимовал какой-то траппер, но оставил все внутри лишь самую малость грязнее, чем прежде. К югу от небольшой полянки сквозь редкие заросли красных елей поблескивали тихие воды Буш-Крик. Мы были почти в миле от пещеры, которая находилась по другую сторону почти вертикальной стены на западе.
