Постепенно спускаясь на несколько сотен ярдов, центральный коридор вдруг резко уходит вниз. В этом месте скопление белых как мел сталактитов и сталагмитов создает впечатление огромных челюстей и зубов в зияющей пасти, громадной, как у кита.
Прежде, чем спуститься по предательскому склону, мы привязались друг к другу тросами и, еще не достигнув дна, услышали низкий рокот Ревущей реки. Со всех сторон нас окружали сталактиты, наши гигантские изломанные тени танцевали позади, и мы чувствовали, что словно находимся в ином мире. Это ощущение усиливалось нарастающим ревом подземного потока.
За еще одним крутым поворотом коридора мы протиснулись через проход, заставленный массивными белыми колоннами, и вошли в Черное ущелье, по дну которого текла Ревущая река. Грохот несущейся воды стал таким громким, что мы могли только перекрикиваться. Свет фонарей потускнел, лучи их рассеивались пленкой влаги, осаждавшейся на стеклах. Держась на безопасном расстоянии от брызг, которые то и дело вылетали из пропасти, мы прошли по правому берегу ущелья к природной алебастровой арке, перекинутой через поток. Арка была округлой и скользкой, и даже с кошками на ботинках, крепко цепляясь руками, мы с трудом сохраняли равновесие. Само сознание опасности и вид этого угольно-черного, клубящегося пеной ущелья были достаточным испытанием для самой сильной воли.
Я вздохнул с облегчением, когда мы достигли огромного известкового выступа на другой стороне ручья, а Роджер провел рукой по лбу, покрытому капельками пота.
— Это единственное опасное место во всей пещере, которое все еще пугает меня, — признался он.
— Куда течет эта река? — вздрогнула Уилла, испуганно оглядываясь назад.
— Никто не знает, — ответил я. — Вода падает в пропасть в нескольких сотнях ярдов от арки. Поток, вероятно, впадает в каком-нибудь каньоне в один из притоков реки Колорадо.
Мы никак не могли прийти в себя, пока грохот Ревущей реки не сменился слабым журчанием далеко позади и в качающемся свете ламп не замерцали красоты цветных скал и геликтитов[5]. По сторонам, над головой и под ногами снова начали открываться бесчисленные провалы и коридоры и, хотя я был убежден в безнадежности этих попыток, Роджер настойчиво кричал в каждую щель. Странные акустические фокусы, которые пещера проделывала с нашими голосами, иногда забавляли и часто поражали. Помню, Роджер склонился над одной глубокой расселиной; затем мы прошли еще некоторое расстояние, и вдруг его голос с ужасным уханьем загремел позади из темноты.
