— Это не копия, а подлинник. Он висел у доны Жозефы.
— Но это невозможно! — горячо возразил Дирсеу. — Оригинал был украден.
— Именно так и было задумано, а на самом деле холст пролежал в тайнике до того дня, пока моя неаккуратная дочь не потеряла пудреницу, и Венансиу случайно не наткнулся на тайник в моей машине.
— Невероятная история. Эта картина, наверное, стоит баснословных денег, — сказал Дирсеу.
— Дорогой мой, ты смотришь на тридцать миллионов долларов, — довольно сказал Себастьян.
— Когда же ты успел ее оценить?
— Я проконсультировался с баронессой Лаурой, соблюдая, конечно, все меры предосторожности.
— Себастьян, а ты уверен, что можешь распоряжаться этим сокровищем?
— Вот как раз в этом я абсолютно уверен. Я нашел адвоката доны Жозефы. Он подтвердил, что в завещании написано так: «машина и то, что в ней находится, отныне и навсегда переходит в собственность Себастьяна Ферейра да Сильва».
— Вот это сюрприз! — обрадовался Дирсеу. — Да тебя можно поздравить, дорогой! — Он крепко обнял Себастьяна и дружески похлопал его по спине.
— Спасибо, Дирсеу. Я знал, что ты будешь рад за меня. — На глазах Себастьяна выступили слезы, но он быстро справился с минутной слабостью.
— Знаешь что? Давай выпьем за твой успех, а заодно помянем светлую память доны Жозефы, — предложил Дирсеу и вскоре вернулся с бутылкой настоящего французского «Мартеля». — Выпьем за великую женщину, на которую нам с тобой посчастливилось работать. Мир ее праху! И вечная память! — Дирсеу наполнил фужеры и протянул один из них Себастьяну.
Огненная коричневая жидкость неожиданно сильно обожгла горло. По всему телу разлилось приятное тепло. Дирсеу понял, что впервые за последнее время он расслабился по-настоящему. Все проблемы отодвинулись на задний план. К нему вернулось хорошее настроение. Он взглянул на своего гостя. На его лице играла счастливая улыбка.
— О чем ты думаешь?
— Я вспоминаю дону Жозефу каждый день. То время, когда я работал на нее, было самым лучшим в моей жизни.
— Да, — согласился Дирсеу. — Нам можно позавидовать: мы были знакомы с одной из самых достойных женщин Бразилии.
— Интересно получается, — грустно улыбнулся Себастьян. — Сейчас ее нет с нами, но она продолжает творить добро!
— Кстати, а что же ты будешь делать с картиной?
— Вот ради этого я и пришел к тебе, — туманно ответил Себастьян.
— Что-то я не понимаю. Говори яснее!
— Я хочу так использовать картину, чтобы с ее помощью увековечить память доны Жозефы.
