Анжелика похолодела. Ужасная картина, нарисованная сестрой, становилась все явственнее, все достовернее. Между тем часы пробили четверть двенадцатого.
— Пойдем спать, — мужественно сказала Анжелика. — Я, например, очень устала с дороги.
Она поднялась уже на первую ступеньку, когда хлопнула Входная дверь и в прихожую вошел Аугусту. Увидев жену и свояченицу, он мысленно перекрестился, потому что сегодня не собирался ночевать дома, но что-то его будто подтолкнуло.
Он бросился к Анжелике, подхватил ее на руки и закружил по комнате.
— Радость моя приехала! — приговаривал он. — Приехала моя радость!
Анжелика искоса бросила на сестру торжествующий взгляд и покрепче прижалась к мужу.
Антенор запрятал все свои обиды как можно глубже. Если у него и были счеты с Гумерсинду, то они возникли не вчера, не из-за пришлого итальянца Матео, они возникли давным-давно, и причиной их была красавица Нана. В тот день, когда она осталась с хозяином, Антенор плакал кровавыми слезами, но никто не видел этих слез. Второй раз Антенор едва не плакал, когда Нана, беременная, ушла с фазенды. Он не подошел к ней и не простился, поскольку знал: все негры помнят, что в прошлом он был охотничьей собакой хозяина, и не прощают его. Так о чем ему было жалеть, уходя теперь с фазенды? О той дурной памяти, которую он по себе оставлял? Но совесть его была чиста, он никогда не действовал из личной злобы или ненависти. Жесток был не он, жестокими были законы, а он только исполнял их. Честно говоря, прожитое в целом было ему неинтересно, оно осталось в прошлом, а что толку копаться в нем? Антенор готов был жить дальше.
Он приехал в Сан-Паулу уже к вечеру и сразу же отправился разыскивать Дамиао, что не составило большого труда. Черный кучер не слишком обрадовался старому знакомому, память о телесных наказаниях, которые собственноручно осуществлял Антенор, еще не изгладилась из его памяти. Но гость говорил чрезвычайно кротко и даже любезно. Насколько может быть любезен бывший надсмотрщик. Он просил дать ему адрес Наны, сестры Дамиао. А тот сразу же смекнул, что Гумерсинду пустил ишейку по следу и хочет отобрать у бедняжки сына. Сгоряча она пообещала прислать сына воспитываться на фазенду. Но когда родился мальчик, разумеется, и не подумала так поступить, напротив, затаилась, боясь, как бы Гумерсинду не начал ее разыскивать.
— Я понятия не имею, куда подевалась моя сестра Нана, — с печалью сказал Дамиао. — Если ты сумеешь отыскать ее, сообщи ее адрес и мне, я соскучился по своей сестре.
