Анжелика мало-помалу свыклaсь смыслью, что в один прекрасный день Аугусту ее поцелует, но, когда он в самом деле сделал это, она от переизбытка чувств упала в обморок.
— Эта девушка — настоящее чудо, — заявил Аугусту отцу, — я буду гордиться, когда она проснется для любви и жизни.
Роль учителя пришлась по душе Аугусту, он охотно виделся с Анжеликой, занимаясь городской квартирой и домом для Паолы.
Паола устроила ему бешеный скандал, узнав о его женитьбе. Как это так?! Он же обещал жениться на ней?!
— Такова воля моего отца, — заявил Аугусту, — Сам я беден как церковная мышь. Можно, конечно, что-то делать против его воли, но мы с тобой только намыкаемся. А так, посуди сама, — у тебя будет дом, у твоих родителей — земля, жить я буду с тобой, и только ночевать дома. В сутках по двадцать четыре часа! На всех хватит!
Хорошенько обо всем поразмыслив, Паола с ним согласилась, но в душе ее образовалась тоненькая трещинка, сквозь которую стала потихоньку утекать ее великая любовь к Аугусту.
Анжелика принимала своего жениха в гостиной, а Розана сидела взаперти. Матео не навещал свою невесту, сумрачно, сосредоточенно работал он с утра до ночи, но невольно уже совсем по-другому поглядывал на бескрайние плантации — ведь не сегодня-завтра он будет распоряжаться здесь по-хозяйски.
Гумерсинду наконец успокоился — обе дочки его были на добром пути, и он призвал к себе падре Олаву, причем просил его приехать срочно.
— Наконец-то вы согласились отпустить Анжелику в монастырь, — проницательно заметил падре.
— Нет, я наконец нашел ей достойного жениха. Это сын дона Алтину, — ответил Гумерсинду.
— Знаю его, знаю, — закивал Олаву, — добрый христианин, щедрый сын церкви.
Он сразу же подумал, что, может, и к лучшему, если Алтину и Гумерсинду породнятся.
— Это возьмите для ваших прихожан и помолитесь за будущее семейное счастье моих дочерей. — Гумерсинду протянул Олаву изрядную сумму денег. — А через две недели прошу вас пожаловать в имение и обвенчать обеих.
— С удовольствием, с удовольствием, — пообещал Олаву, принимая деньги, — А кто жених Розаны?
— Матео Батистелли, итальянец из вновь прибывших, — сухо ответил Гумерсинду. — Розана поторопилась определить свою судьбу, — добавил он, чтобы падре стала ясна вся подоплека этого брака.
— Бывает, бывает, — снисходительно кивнул падре, — священные узы брака направят горячую молодость по правильному пути.
Гумерсинду и сам так думал. День свадьбы был назначен, и оставались только обычные хлопоты — пересмотреть приданое, докупить необходимое, одеть жениха итальянца.
