— Этот итальянец — черт, я знаю, — отвечал Гумерсинду, — но он как черт и работает. Лучше оставь его в покое.
Вечерами Матео сидел на пороге хижины, вперив взгляд в вечернее небо, и спрашивал с тоской:
— Где ты, Жулиана? Что с тобой? Ждешь ли ты еще меня, любимая?
Сидящим на пороге и застала его Анжелика — мать послала ее сказать Тизиу, чтобы из утреннего молока он отлил бидон только для детей, а остальное привез на кухню для сметаны и масла.
— Тизиу спит, — объяснил Матео, с удовольствием глядя на хорошенькое личико хозяйской дочери, — в Анжелике и впрямь было что-то ангельское, и она возбуждала к себе невольную симпатию. — Скажите мне, что хотели ему наказать, и я передам.
За три месяца жизни на фазенде итальянцы неплохо освоили местный язык и довольно свободно изъяснялись на нем.
Близость мужчины, красивого, молодого, почти раздетого — из-за жары Матео сидел без рубашки — необычайно смутила Анжелику, смутила, но и взбудоражила. Она передала материнский наказ насчет молока, но уходить не спешила, словно бы завороженная этой близостью.
— А почему ты ночуешь здесь? — поинтересовалась она и невольно зябко поежилась, хотя ночь была теплой, даже душной.
— Мне по душе одиночество, — серьезно ответил Матео.
— А почему постоянно вступаешь в спор с Антенором? — продолжала она его допрашивать. — Смотри! Отец рассердится на тебя и выгонит отсюда.
И вдруг глаза Матео радостно вспыхнули, он даже привскочил с порога, и Анжелика отпрянула.
— Правда? Выгонит? Да я только об этом и мечтаю! — воскликнул он.
— Почему? — с изумлением спросила Анжелика, пораженная его страстью и порывистостью.
— Потому что тогда я отправлюсь искать мою любимую, сеньорита! Мою любовь!
И от этих слов, а вернее, чувств, которые согревали эти слова, проснулось сердце Анжелики, она захотела и для себя такой же страстной, такой же необычайной любви.
Перенесенные испытания не прошли даром для Жулианы — потеря родителей, болезнь Матео, разлука с ним были ударами, которые в конце концов сокрушили ее. Вернувшись в дом после того, как не нашла Матео, она тяжело заболела и пролежала в постели чуть ли не полтора месяца. Ухаживала за ней в основном Мариана. Доктор определил нервную горячку. Франческо одно время опасался, что потеряет и ее тоже, и ходил мрачнее тучи, но молодость взяла свое, и Жулиана мало-помалу стала возвращаться к жизни. Она лежала в постели, вялая, апатичная, безразличная ко всему, и ее сиделкой, на удивление всего дома, стал Марко Антонио. Он все искал, чем бы развлечь больную, предлагал ей книги, прогулки, занимался с ней музыкой.
