На сей раз это была ладья. Под вздутым парусом, на круглой маленькой подставке, она, как и воин, тоже была вырезана с исключительным старанием.
За костяной ладьёй последовал дракон. Длинношеий, чуть пригнувшийся и свивший хвост кольцом. Зубастая пасть распахнута в атаке, хребет, макушка головы и холка щетинились остроконечным гребнем.
Четвёртая фигурка вновь изображала человека. Он был безоружен, почти на голову ниже первого ростом и довольно просто одет. Его лицо, несмотря на тонкую резьбу, отличалось той же размытостью черт, что и у воина.
Травник хмыкнул, вытряхнул на стол последнюю оставшуюся в шкатулке фигурку и вытаращил глаза.
– Чёрт! – невольно вырвалось у него.
– Где? – Рудольф, подслеповато щурясь, нагнулся к столу. – А… Это не чёрт. Это лис.
* * *
Три мальчишеские фигурки возникли возле выхода из полутёмного кривого тупичка совершенно неожиданно, и Телли непроизвольно перешёл на шаг, а затем и вовсе остановился. Шагнул назад. Сердце его бешено заколотилось. Он огляделся по сторонам и понял, что «нарвался».
Трое не спеша двинулись вперёд, и вскоре желтоватый отсвет фонаря выхватил из темноты ухмыляющиеся рожи Отто и двоих его неизменных приятелей.
– Гля, пацаны, – вовсю изображая удивление, воскликнул Отто-Блотто, – снеговик ползёт! А вроде, не сезон…
– Точняк, не сезон, – подтвердил тот, что пониже, со щербинкой на передних зубах. Сплюнул. – Да и не место.
Телли так и прозвал для себя этих трёх корешей – Отто-Блотто, Рябой и Щербатый. Последних он не знал по именам, да по большому счёту ему было всё равно.
– Я ж говорил тебе, чтоб ты не лазил, где не надо, – кулаки в карманах Отто лениво зашевелились. – Говорил али нет, а, мельник?
– Я не мельник, – буркнул Телли, отступая в глубь проулка и придерживая сумку с колбасой и булкой.
– А кто иначе, коли вся башка в муке? – хохотнул второй, с избитой оспинами рожей. Протянул руку за сумкой. – Он самый, энтот, значит, му… мукомор и есть…
– А могёт быть, маляр? – сострил Щербатый.
– Ну-ка, дай мешок.
Рябой не дрался без свинчатки. Телли чуть помедлил и нехотя скинул заплечную лямку. Перед его глазами вдруг возник Жуга – память услужливо и, как всегда в момент опасности, с необычайной резкостью оживила события двухнедельной давности, когда Жуга, поддавшись уговорам, принялся-таки учить мальчишку, как давать отпор.
«Понимаешь, – говорил травник, – твоя беда в том, что ты боишься. А в драке нет смысла попусту бояться. Если ты боишься – тебя побьют. А если не боишься, то, конечно, тоже побьют, но страшно уже не будет. А значит, сможешь дать сдачи. И помни: те, кто бьют втроём одного, всегда его боятся, а иначе вышли бы один на один».
