Они ещё долго беседовали, и Дженаро узнал, как Камилия дважды уходила из дома, следуя за его сыном, — сначала в мастерскую Агостино, а затем сюда, в бедняцкий квартал.
— Я очень люблю Тони и пойду за ним хоть на край света, — призналась Камилия. — Всё выдержу, только бы мы были вместе! Я уже многое пережила и теперь никакие трудности меня не пугают. Мне только жаль нашего ребёночка, который умер, едва появившись на свет. Но иначе, наверное, и не могло быть, потому что Тони тогда ещё не был готов к рождению ребёнка, он всё время думал о Марии, которую вы, конечно, знаете.
— Да, знаю, — вынужденно подтвердил Дженаро.
— А какая она? Очень красивая?
— Да, красивая. Но не красивее тебя, поверь мне!
Дженаро не лукавил, говоря это Камилии. Она не уступала Марии ни в красоте, ни в сердечности. А сколько добра сделали Тони она и её родители! Приютили его здесь, на чужбине, приняли в свою семью как сына. Разве такое можно забыть и ответить на добро злом? Нет, нельзя, — решил, наконец, Дженаро и, когда Тони пришёл с работы, сказал ему, что у него очень хорошая жена. Тони этому искренне обрадовался.
— Да, Камилия — замечательный человек! — подтвердил он. — Я стольким ей обязан! Ведь это она тебя отыскала. Её любовь способна творить чудеса!
Поскольку их разговор происходил в душе, где Тони мылся после работы, и Камилия не могла их слышать, то Дженаро прямо спросил:
— А ты любишь её, сынок?
Тони понял, что имел в виду отец, и ответил с предельной честностью:
— Ты хочешь знать, забыл ли я Марию? Нет, не забыл, и часто её вспоминаю. Но Камилия мне тоже дорога. Я люблю её по-своему, иначе бы и не женился на ней. Знаешь, я ведь вначале попал в другую семью, к очень хорошим людям, где была добрая и красивая девушка Эулалия, которая тоже в меня влюбилась. Но почему-то же я не ответил на её любовь! А на Камилии вот женился, причём аж два раза — по католическому обряду, а потом и по иудейскому.
— Ну что ж, сынок, я желаю тебе счастья, — сказал Дженаро, не уточняя, какой смысл он вкладывает в эти слова.
Более подробно он разъяснил это Мариузе, когда вернулся в пансион и она спросила его:
— Ну что, вы рассказали Тони про внука?
— Нет. И не буду рассказывать, — ответил Дженаро с такой тоской в голосе, от которой у Мариузы больно сжалось сердце. — Представляете, как это ужасно: я никогда не скажу Тони, что держал его сына вот на этих руках, играл с ним, целовал в макушку и в пухленькие щёчки!.. Я люблю внука и Марию, но Камилия так много сделала для моего сына... Сейчас их семейная жизнь наладилась, и я не хочу вносить в неё смуту. Пусть Тони живёт с Камилией, раз уж так сложилась его судьба.
