И Жозе Мануэл послушно спустился вниз, взял чемодан и собственноручно внёс его в комнату, против вселения в которую только что так категорически возражал. После чего Камилия расположилась отдохнуть на его постели, поскольку та была единственной в комнатенке, а Жозе Мануэл тихонько покинул помещение, почёсывая затылок. Жизнь преподнесла ему очередной сюрприз, и с ним нужно было как-то сжиться. Через секунду Жозе Мануэл уже улыбался: у него появился повод забежать к доне Мадалене и пожаловаться ей, а заодно узнать новости Нины.
Грузчики на рынке всегда стояли за рыбными рядами у складов. Оттуда их разбирали на разгрузки. Тони позвали разгружать на другом конце рынка фуры с овощами, и он со вздохом принялся за работу.
Таская мешки и корзины, Тони всегда вспоминал своего первого благодетеля на бразильской земле — грузчика-негра Матироса. Думал ли тогда Тони, что и для него самого пределом мечтаний будет работа грузчика? Мысли у Тони были невесёлыми, — жизнь не заладилась, он не видел впереди никаких перспектив. Все его начинания пока что кончались крахом. Тони всё чаще жалел, что пренебрёг музыкальными способностями, они могли бы послужить ему лучше, чем послужили художественные. Он пытался представить себе, чем бы мог заняться, но ничего не мог придумать. И, если говорить честно, ему вообще не думалось: тяжёлая физическая работа отшибала все мысли.
Домой Тони возвращался усталый, едва передвигая ноги. Добравшись до дома, он валился на свой матрас и засыпал. И сейчас только об этом и мечтал. Но на этот раз его ожидал сюрприз, о котором ему сообщила Мадалена. Он повстречал её на рынке, и она сказала, что Камилия решила жить с ним вместе и перебралась в комнату Жозе Мануэла. У Тони упало сердце. Он не был готов к появлению Камилии.
Целый день он раздумывал о предстоящей встрече. По лестнице поднимался так медленно, будто к каждой ноге ему привязали по пудовой гире. Медлил он и перед тем, как войти в комнату. Но едва вошёл – Камилия, тотчас же, повисла у него на шее, и эта гиря была потяжелее всех пудовых.
— Тебе не из-за чего огорчаться, Тони, — радостно произнесла она, — мы будем жить совершенно самостоятельно! Я поняла, что тебе не понравилось жить с моими родителями! Теперь у нас всё будет хорошо, и ревновать тебя, я тоже не буду, — поспешно пообещала она, очевидно, полагая, что соединить разбитые судьбы так же просто, как склеить чашку.
Тони постарался помягче разомкнуть её руки, по лицу его было видно, что он страшно напряжён и недоволен. Он отстранил от себя Камилию, и у той на глазах появились слёзы. Но эти слёзы уже не трогали и не волновали Тони. Они его раздражали, и больше ничего.
