— Ревнуешь — значит, любишь? — спросила Камилия в расчёте на положительный ответ и тотчас же его получила.
— Ну конечно же, люблю, — сказал Тони, нежно целуя её в губы.
И это признание, и этот поцелуй вовсе не были обманом или ложью во спасение. Камилия растрогала Тони своей наивной доверчивостью и непогрешимой чистотой. Как можно было не любить её в тот момент! И как можно было обманывать её, такую нежную, любящую, доверчивую?
Тони решил, что больше никогда не будет обманывать Камилию, и только поэтому не появлялся в пансионе Мариузы целую неделю.
Камилия успокоилась и перестала сомневаться в супружеской верности Тони, объяснив свои недавние подозрения излишней мнительностью. «Он изменился, потому что увлёкся новой работой и на него теперь давит груз ответственности», — убеждала она себя, отмечая непривычную задумчивость и напряжённость Тони.
По поводу работы у Тони с Камилией тоже едва не возник конфликт, но это было несколько раньше, ещё до встречи с Марией.
Уговаривая Тони взяться за организацию швейной фабрики, Эзекиел всячески нажимал на то, что активное участие в этом деле будет принимать Камилия, и тогда оно пойдёт гораздо легче и быстрее. Но Тони считал, что женщина, у которой есть муж, не должна работать, особенно на фабрике. Он был уверен, что это чисто мужское дело.
— Разумеется, я буду советоваться с Камилией, особенно на первом этапе, — говорил он, — но заниматься ремонтом помещения, закупкой и наладкой оборудования — это всё-таки не женское занятие.
— Но я не хочу сидеть дома с утра до вечера и не видеть тебя, — возражала Камилия.
На это у Тони тоже нашёлся ответ:
— Может, потом, когда производство будет налажено, ты займёшься бухгалтерией, а сейчас, на первом этапе, тебе будет трудно.
Эзекиел не вмешивался в их спор. Пусть они сами договорятся, а он примет любой вариант. Перечить Тони нельзя, а то опять соберёт вещи и отправится в трущобы. И Камилия, можно не сомневаться, побежит за ним. Зятёк-то попался с гонором! Слава богу, хоть уговорили его всем миром вернуться домой и подключиться к семейному бизнесу. Правда, ещё неизвестно, что из этого получится. Тони неплохой пианист, но коммерсант он никудышный. И это ему будет трудно, а не Камилии, вникать в дела фабрики! Но он этого не понимает и петушится...
Между тем спор Тони и Камилии продлился недолго. Она тоже боялась ему перечить, и по той же причине: а вдруг он рассердится и вообще откажется работать на фабрике? Скажет: «Я не инженер, не портной и не коммерсант, я — художник и музыкант!» Ведь такое уже бывало. Или, что ещё хуже, снова уйдёт в грузчики. С ним нельзя спорить, надо принимать его таким, каков он есть, и соглашаться с любым его мнением, даже если оно ошибочно. А уже потом, исподволь, поворачивать всё по-своему.
