Клементину обрадовался, увидев Александра. Если бы не добросовестность молодого, он бы еще так и гнил в проклятой тюрьме.
— У меня к вам, сеньор да Силва, серьезный разговор, — начал Александр, поздоровавшись, — я хочу поговорить с вами о Сандре.
— Что? Сандра просила со мной поговорить? — изумился Клементину.
— Нет, Сандра ничего не просила, но мы с ней решили пожениться, я к браку отношусь серьезно, поэтому и пришел к вам. Вы должны познакомиться с моими родителями, с моей семьей.
— Не думаю, что нам стоит знакомиться, — сказал Клементину.
— Но мы же собираемся пожениться, — продолжал втолковывать ему Александр, — мы будем одной семьей и, значит, все должны быть знакомы.
«Одной семьей! — хмыкнул про себя умудренный годами и тюремным опытом будущий тесть. — Это с Сандрой-то! Да я с ней ужиться не могу, а он, одной семьей!»
— Слушайте, пойдемте лучше пива выпьем, — предложил он Александру, — потолкуем за жизнь, и вы мне расскажете, что чувствуете к моей Сандре. Только вы забудьте, что я ей отец, и говорите, что в самом деле чувствуете.
Александр был не против пива, и вот они уже уселись за столик в баре, отхлебнули по глотку, и беседа потекла куда живее.
Мне, например, ее матушка очень нравилась, — сказал Клементину, чтобы направить разговор в нужное ему русло.
— Нравиться — это слабо сказано! — пылко подхватил Александр. — Где бы я ни находился — в автобусе, на вечеринке, в институте — Сандра все время перед глазами. Она все время со мной. Это как… как…
— Вредная привычка, — не без яда закончил Клементину.
— Нет, не вредная, — мягко возразил Александр. — Мне кажется, что любовь и должна быть такой, хотя, наверное, я сейчас в ваших глазах похож на дитя неразумное, а не на адвоката.
«Это уж точно, — подумал Клементину, — ты и есть дитя неразумное, но я тебе отплачу за добро добром. Никогда я не забуду, что ты для меня сделал, и постараюсь в долгу не остаться».
— Значит, тебе кажется, что ты ее любишь, — задумчиво протянул он вслух. — И мне тоже так казалось, но потом я изменил свое мнение, и скажу тебе прямо: я не позволю тебе жениться на своей дочери. Она тебя недостойна.
— Как вы можете так говорить о ней? — Александр даже привстал. — Это же ваша дочь!
— Поэтому я так и говорю, — твердо заявил Клементину. — Она росла у меня на глазах. Вылитая мать, по-другому не скажешь. Будь она хорошей, порядочной девушкой, неужели я бы отказался выдать ее за вас замуж? За человека, который вызволил меня из тюрьмы? Неужели бы я стал возражать против вашего счастья, если бы был уверен, что она вам подходит? Но вы проклянете себя, если женитесь на ней!
