Для начала он хорошенько отругал двух лоботрясов, которые только и знают, что занимаются глупостями.
— Идиоты! Что я, сумасшедший, чтобы свои деньга в дурацком шкафу хранить?! — орал он. — Я припрятал их в надежном месте, не чета этой лачуге, этому проходному двору!
Он костерил и ругал на все корки двух младших, чтобы отбить у них охоту лазить куда ни попадя, потому что вмиг сообразил, что его старшенький задумал недоброе, и мало того, что сам снова сядет в тюрягу, но еще и всех их под монастырь подведет. Аженор не хотел окончить свои дни в тюрьме, он ее как огня боялся. А эти дураки наткнутся на заначки Клементину, растреплют кому-нибудь, полиция нагрянет и возьмет его с поличным, а заодно и всех остальных. Террористический акт, и точка.
Аженор с нетерпением ждал Клементину, чтобы вес ему высказать.
— Я знаю, что ты задумал, — встретил он его. — И не дам взорвать «Вавилонскую башню», лучше сразу в полицию сообщу!
Клементину сначала сделал вид, что ничего не понял, но очень скоро отец допек его, и он гаркнул:
— Не лезь не в свои дела и оставь меня в покое! Я сделаю то, что должен сделать! Двадцать лет жизни я потерял из-за этой сволочи Сезара Толедо! Ровно двадцать. Это он пудрил мозги присяжном и твердил, что я представляю опасность для общества. Вот теперь он у меня узнает, какую я представляю опасность!
— Опять в тюрьму захотел?
— Почему бы и нет? Мне там все знакомо. Это ты за двадцать лет меня даже ни разу не навестил. Я сидел за решеткой, как зверь, а ты ни разу ко мне не выбрался! И теперь будешь учить меня, что мне делать и чего не делать? С какой стати? Захочу и разрушу эту пакость, и никто мне не указ!
— Нищий вроде тебя никогда не провернет такое дело, — с пренебрежением сказал Аженор, и, право, лучше бы не говорил. Клементину так и взвился от этих слов, а вернее от отцовского пренебрежения.
— Не провернет? Это я-то? Ты что, хочешь сказать, что я неудачник? Ноль без палочки? Так вот я разрушу башню хотя бы для того, чтобы заткнуть тебе рот! Если уж я родился в дерьме, и отец у меня дерьмо, и сам я в жизни не добился, то я хотя бы разрушу то, чем гордится этот проклятый город!
— Я заявлю на тебя в полицию! — угрожающе заявил Аженор.
Клементину схватил его за руку:
— Пошли! Сейчас! Немедленно! Только имей в виду, что еще и доказательств потребуют! Ты им что, вырезки из газет предъявишь? Да они над тобой посмеются и упекут тебя в сумасшедший дом как выжившего из ума старика с манией преследования. Лучше оставь меня в покое. Я в тюрьме узнал, что такое закон, что можно делать, а чего нельзя. Так что ты со мной не шути! А жить буду в сарае! От вас ото всех подальше. А попробует кто-нибудь вмещаться!
