Вавилонская башня. Крушение | страница 61



Вот что сказал ей крестный Клаудиу. И он был прав, потому что по-настоящему ее любил. И ей, в самом деле, нужен был уже свой дом и своя жизнь. И она сказала про себя: «Сезар Толедо умер», а потом вслух:

— Нет, Сезар, я не дам тебе такого шанса.

Сезар упрямо мотнул головой и сказал:

— До вечера!

Сразу после кафе он отправился в ювелирный магазин и выбрал там изысканное кольцо, ведь у Лусии такие изящные руки. Она убедится, что у него самые серьезные намерения. Это кольцо будет знаком их помолвки. Она все поймет, она убедится...

Возвращаясь домой, Лусия почему-то купила черной икры, которую так любил Сезар. А когда пришла, то по-новому расставила вазы с цветами, и они так украсили комнату. А потом стала накрывать на стол. Она накрыла его на двоих и зажгла свечи, которые преображают своим живым пламенем все вокруг: меняют выражения лиц, заставляют по-иному звучать голоса, превращаются прозу в поэзию, а жизнь в сказку. И, глядя на трепещущее пламя, Лусия сидела и ждала.

Вдруг раздался звонок. Но не в дверь — зазвонил телефон.

— Лусия! — произнес мужской голос. — Это я, Эдмунду Фалкао…

Глава 12

Сеньора Диолинда Фалкао хотела многого, но больше всего она хотела женить своего сына. И не просто женить этого закоренелого холостяка, а хорошо женить — на очаровательной Лусии Праду, крестнице своего мажордома и управляющего. Сеньора Фалкао хоть и была богата, но не имела сословных предрассудков. Ей нравилась красивая самостоятельная женщина, которая прекрасно вела дела их фирмы, и лучшей жены для своего сына она не желала. А ее Эдмунду, разумеется, заслуживал самого лучшего. Она до сих пор считала своего сына молодым человеком с буйным темпераментом, хотя он был давно уже не молод, и страдал скорее нервностью и неуравновешенностью, чем буйством. Он был давно влюблен в Лусию, и не тайно, а явно.

Был прекрасно осведомлен и о ее несчастной страсти к Сезару. Даже было мгновение, когда она пошла ему навстречу, когда совсем уже была готова связать свою судьбу с его, но в последнюю минуту все-таки отказалась.

— Я не хочу потерять верного друга, заменив его разочарованным, обиженным, оставленным мужем, — мудро сказала она. — Пока я еще не люблю тебя так, как ты того заслуживаешь.

Горькая пилюля была завернута в позолоченную бумажку, и Эдмунду пришлось смириться. Он и смирился. Лусия была единственным человеком, рядом с которым он тоже мудрел и успокаивался.

С тех пор он еще несколько раз напоминал Лусии об их возможном совместном счастье, но всякий раз она отвечала, что боится его разочаровать, как разочаровала однажды. Со временем он смирился и с этим и уже больше ни о чем не напоминал, и даже постарался забыть о такой возможности. Возможности не было. Была невозможность. Но его матушка отличалась куда большим упорством. В ее... Впрочем, женщине всегда столько лет, на сколько она выглядит, а эта старушка продолжала выглядеть женщиной, и, значит, о ее возрасте говорить не следовало. Так вот, скажем, что в своем более чем почтенном возрасте она сохраняла трезвый ум и ту волю, которая, безусловно, могла пробить и каменную стену.