Она посмотрела на него своими прекрасными бархатными глазами и тихо сказала:
— Если понадоблюсь, я всегда к вашим услугам.
На следующее утро Энрики вошел в кабинет Анжелы с огромным букетом цветов.
— Собираешься к жене? — Анжела сняла очки и оторвалась от компьютера.
— Не угадала, эти цветы тебе. – Он протянул ей букет. — Вчера у меня не было возможности поблагодарить тебя. Знаешь, я буду вечно молиться за тот час, когда ты согласилась работать вместе со мной. Если бы не ты…
— Перестань, Энрики, — смутилась Анжела.
— Не перестану! Ты потрясающий человек, Анжела. И я преклоняюсь перед тобой.
— Прекрати, Энрики. — Она впервые видела легкомысленного Энрики столь взволнованным и смутилась еще больше.
— Не прекращу. Ведь я говорю правду. Любой другой на твоем месте тут же согласился бы на столь заманчивое предложение. Уж кто-кто, а я прекрасно знаю, что ты отлично справилась бы с любой работой.
— Это не так, Энрики, ты знаешь...
Он перебил ее:
— Можно я тебя поцелую?
— Конечно. — Анжела постаралась перевести все в шутку и подставила приятелю щеку. — Целуй!
Он нежно обнял ее и легко поцеловал в губы. Потом быстро отстранился и пошел к выходу.
— Увидимся, друг! — Он помахал ей рукой и исчез за дверью.
— Увидимся, друг, — тихо повторила Анжела,— друг…
Их разделяла тяжелая металлическая решетка. В небольшой промежуток между столом и решеткой Александр продвинул несколько листов бумаги.
— Подпишите там, где стоят галочки.
Клементину осторожно взял листки и медленно подписал. Руки плохо слушались его, и подпись получилась неровной. Он молча вернул бумаги Александру.
— Все идет отлично, сеньор Клементину, и скоро вы будете дома. Я, кстати, на днях побывал у ваших близких, взял необходимые документы. У вас прекрасная дочь Шерли!
Сердце Клементину неожиданно екнуло. Наверное, слово «дом» прозвучало неожиданно и совсем близко. Он поинтересовался, видел ли сеньор адвокат его отца и 6ратьев. Тот вежливо улыбнулся сквозь круглые очки и также вежливо ответил, что все интересовались Клементину и очень радовались его скорому возвращению.
— Вы хороший человек. Не умеете врать. За двадцать лет отец ни разу не пришел навестить меня, не написал ни строчки... А братья были совсем маленькие, когда я ушел из дома. Вот обрадуются, когда увидят. — Слова Клементину звучали столь же бесстрастно, сколь бесстрастно было его лицо. Он наблюдал за каждым движением юноши, который аккуратно собирал и, не спеша, укладывал в портфель бумаги. «Вот ведь как тесен мир, Сезар Толедо! Я выйду из тюрьмы усилиями твоего сына. Я выйду и лишу тебя всего! Всего!» — Он встал и поклонился уходящему Александру.
