В ночной тишине было слышно некое движение наверху, тихонько скрипнуло отворившееся окно, послышались шаги.
Марта вздрогнула, как от удара.
— Я не слишком грубо обошлась с Кларой?
Сезар пожал плечами и постарался уйти от прямого ответа:
— Она же твоя сестра. Ты всегда ее любила и считала настоящей сестрой. Клара и мне родной человек. Сестра, дочь, какое это имеет значение?
— Ты защищаешь ее! — В голосе Марты звучало раздражение. — Но она предала Гильерми... Он исчез! Боже мой, что она наделала!
— Он бы выстрелил в тебя! Я не могла этого допустить.
Сезар обернулся — на лестнице стояла Клара с чемоданом в руках. Он торопливо встал и взял чемодан.
— Не глупи! Куда ты пойдешь посреди ночи?
Широко распахнутые, удивленные глаза странно смотрелись на скукожившемся от переживаний лице Клары, она казалась «старенькой девочкой», беззащитной и ранимой.
— Клара, ты не имела права выдавать Гильерми, - сквозь слезы заговорила Марта — Я никогда не вспоминала, как ты пришла к нам в дом беременная, одинокая. Мы защитили тебя, а потом, когда у ребенка нашли эту странную болезнь, мы опять...
Клара резко перебила сестру:
— Не продолжай, Марта. Я знаю, что кругом вам обязана...
— Тихо, Клара. Ты видишь. Марта перенервничала.
Сезар обнял Клару за плечи и старался говорить как можно спокойнее: — Иди к себе. Утро вечера мудренее.
— Дона Клара! — Все разом обернулись на взволнованный голос горничной Луизы. — Там, на кухне, Гильерми. Он зовет вас.
Опережая друг друга, все бросились на кухню. Дрожа от озноба, за столом сидел Гильерми. Родители кинулись к нему с объятиями. Между слезами и поцелуями он рассказал, как услышал шум внизу и догадался о происходящем; затем Клара подсказала ему выбраться через чердак на крышу, а сама привела бандитов в его пустую спальню.
Распахнутое в сад окно уверило бандитов, что Гильерми в доме нет. Глядя на заплаканную Марту, на дрожащего сына, Сезар неожиданно для самого себя задал Гильерми вопрос, мучивший его весь вечер;
— Как ты мог принести в дом наркотики и оружие? Ты подверг не только себя, но и нас смертельной опасности.
Гильерми пожал плечами и виновато посмотрел на отца:
— Я знаю, что должен изменить свою жизнь, я попытаюсь это сделать. Только не говорите мне про клинику!
Все доводы родителей про серьезность заболевания, про необходимость помощи врачей звучали впустую. Гильерми снова превращался в дикое, необузданное животное, на которое не было управы.
— Вы надоели мне с вашей клиникой. Я справлюсь сам. И точка. – Гильерми оттолкнул отца и выбежал из кухни.
