— Иди умойся, — велела она Джози и не отрываясь следила, как та послушно взяла эмалированный кувшин и наполнила его водой. Мускулы на лице Нэн расслабились.
— Войдите, — предложила она ему. — У меня как раз яблочный пирог поспел.
Он все стоял, мыча, не двигаясь, приятно улыбаясь. Она невольно улыбнулась в ответ, хотя и была не в духе и все еще не оправилась от шока, в который пришла, когда увидела лицо Джози. Она затруднилась определить его возраст, не похоже было, чтобы он уже брился, но это не было лицо юноши, а во взгляде виднелась уверенность зрелого человека. Странный цвет его лица привел ее в недоумение — оно было светлым; слово «прекрасный» отсутствовало в ее лексиконе. Но она находила, что этот цвет хорошо гармонирует с его светлыми волосами.
— Проходите же, — повторила она. — Пирог еще горячий.
Он окинул взглядом девушку, кухню, необозримые акры земли, видневшиеся в окне за ее спиной. Можно было подумать, что никогда прежде он не видел такого обычного зрелища. Она тронула его за рукав — и от этого прикосновения мурашки пробежали у нее по пальцам, она словно ощутила нечто живое вместо мертвой материи, будто нащупала шелк там, где видела хлопок, дотронулась до металла, предвкушая дерево, — но все же взяла его за рукав и потащила через порог. Он не упирался, но не спешил проходить, вроде не по себе ему было. И вел он себя как-то странно, будто не знал, что на стуле сидят, а ложкой отделяют хрустящую корочку и выковыривают сочную липкую начинку, которая будет капать с этой ложки; он не знал даже, что пирог надо положить в рот, ощутить его вкус, прожевать, проглотить, съесть. В голову ей пришла ужасная догадка, что перед нею душевнобольной, но она тут же погасила эту мысль, глядя на него, такого недвусмысленно целостного и неуязвимого. Все же…
Тут прибежала Джози:
— Нэн, Нэн! Я в зеркало глянула. Погляди-ка на меня! Погляди на мое лицо!
Нэн кивнула, проглотила еще кусочек, быстро скосив глаза на этого типа, потом отвела взгляд:
— Наверно, последнее лекарство помогло. Или ты просто выросла, детка.
— Это… это пятно! Оно побледнело. Будто растаяло!
Родимое пятно, ярко-пурпурное, точно Джози всегда сердится, теперь уменьшилось и побледнело, кожа вокруг сделалась чистой и слегка вибрировала. Нэн удивленно дотронулась пальцем до чистой щеки, наклонилась, чтобы поцеловать сестру:
— Я так рада!
Он сидел, все еще мыча свой мотив. Как глупо, подумала Нэн. У нее поднялось настроение.
