Я отпрянул.
Теперь доктор смотрел на нас как доктор. Однажды, забравшись на яблоню, я видел, как он посадил дурканутую Ленку к себе на колени и дал куклу. Не с мусорки какую-нибудь, а новенькую из настоящей подарочной коробки. Ленка сразу перестала дергаться и елозить, как будто ее выключили. А мне не хотелось, чтобы меня выключали.
– Никого там нет, – сказал я.
– Тогда почему ты и Миа испугались?
– Еще чего? – ответила ты.
– Мы таких глупостей не боимся, – добавил я.
– Каких глупостей? – усмехнулся Свиридов.
И я понял, что опять сказал не то, что нужно. Все, что я говорил оказывалось не тем, что нужно.
– Хотите угадаю, что вы видели? – Не дожидаясь ответа, доктор Свиридов придвинулся ближе и, рассматривая нас, медленно заговорил. – Темнота. Огонь. Пустота. Кошка. Собака. Кукла. Черный человек. Та-ак. – Перед моими глазами, в такт словам, вороньим клювом качался его нос. – Маленький. Большой. Безногий. Безголовый. Мертвый. Живой.
– Так ничего узнать нельзя, – сказала ты.
– Иногда мысли людей на их лицах написаны, – ответил доктор. – Стоит лишь произнести правильные слова – лицо на них отзывается. И чем больше найдено правильных слов, тем точнее отгадка. Валька, например, видел большую живую куклу.
Девчонки посмотрели на меня и поняли, что Свиридов угадал. А на их лицах, сколько я ни смотрел, ничего написанного не увидел. К ушам Маргаритки прилипли песчинки и неизвестно откуда взявшаяся стружка. А на твоих щеках кроме румянца вообще ничего не было.
– А Миа, например, ни за что и никому не скажет, что видела, – доктор Свиридов смотрел в один из твоих косивших глаз.
– Если вы такой умный, может знаете, что с Ленкой случилось? – Такой злой и одновременно испуганной я тебя еще ни разу не видел.
Свиридов провел рукой по стене крепости, и дырка исчезла:
– Полагаю, у нее сломана шея.
Когда дети рассказывают про черную руку в темноте или гроб на колесиках – это одно, а вот когда взрослый доктор говорит такое, то рука, гроб или еще что-нибудь выглядят гораздо страшнее. Крапивные пупырышки на моих ногах зашевелились, и я подумал, что твой отец, конечно, еще тот Бармалей, но доктор вроде как собирается его догнать во что бы то ни стало.
– Детей пугать нельзя, – сказал я.
– Доктору можно, – ответил Свиридов. – Так что, други мои, – продолжил как ни в чем не бывало, – в лес вам пока лучше не ходить. – Доктор поднялся, отряхнул брюки. – А я, как говориться, не прощаюсь.
Несмотря на обещание не прощаться, он помахал нам и пошел со двора.
