— Мораль такова, — подытожил Джинн, закончив напутствия, — что формулировать свое желание надо очень точно. Ты вот хочешь стать принцем. — Он серьезно взглянул на Аладдина. — Если ты ей и так нравишься, ты точно уверен…
— Она должна выйти замуж за принца, — прервал его молодой человек. Он выслушал предупреждения, но все они не имели значения. Он знал, чего хочет, что ему было нужно. Если уж к его услугам вся сила Джинна, нужно использовать ее по полной.
Джинн кивнул:
— Хорошо. Я могу это сделать. Теперь ты должен сформулировать свое желание, и я занесу его в протокол, который отныне буду вести. — Он сурово глянул на хитрого парня.
Тот невинно улыбнулся. Конечно, он заслужил этот взгляд. Но ведь на то он и уличный вор. Поглубже вдохнув, юноша посмотрел прямо на Джинна:
— Хочу…
— Лампу! — прервал тот, указывая на пустые руки говорящего.
— Ой да, конечно, извини.
Аладдин поднял лампу с земли, еще раз глубоко вдохнул и принялся тереть ее медные бока. Когда металл под его руками начал согреваться, по всему телу пробежала дрожь. А что, если это больно? Или с ним случится то же, что с теми людьми до него? Или того хуже, он станет принцем, а Жасмин не захочет иметь с ним ничего общего? Молодой человек потряс головой, отгоняя сомнения. Так или иначе, а выяснить ему придется. Терять все равно нечего.
— Джинн, — произнес он решительно, — я хочу стать принцем.
Волшебник улыбнулся:
— Мне потребуется побольше места для работы.
Не успел Аладдин спросить зачем, песок, солнце — все вокруг него вдруг исчезло в облаке голубого дыма.
Жасмин на секунду остановилась в дверях в кабинет отца. Не зная, что за ним наблюдают, султан сидел за столом с листком бумаги, истрепавшимся от частых прикосновений. В глазах его блестели слезы, а пальцы скользили по написанным строкам. Это было одно из последних писем его любимой жены.
Жасмин почувствовала знакомый укол в сердце. Ее мать была той скалой, на которой покоились и ее жизнь, и жизнь ее отца. Безвременная кончина султанши разбила им сердца, лишила опоры. Никто из них не решался искать утешения в другом и грустил в одиночку. Только Жасмин горевала открыто и пыталась забыться, изучая свое королевство, а султан носил страдания в себе, отгородившись от остальных и предоставив Джафару заниматься государственными делами.
По мнению принцессы, это была чудовищная ошибка.
Ошибка, которую ей бы очень хотелось исправить.
— Папа, — мягко произнесла она, чтобы не испугать отца, и вошла в комнату. За ней последовал Раджа. В кабинете тигр чувствовал себя спокойно и непринужденно. — Я тут подумала, — продолжила девушка, — может, в этом году перенесем Праздник урожая из дворца на городскую площадь, как прежде?
