Дитрих ждал меня при выходе из академии. Он стоял и ритмично подбрасывал в руке маленький темный камешек. При моем появлении камешек переместился во внутренний карман, а партнер необычайно оживился. Наверное, ему тоже больше нравится заниматься расследованием в хорошей компании.
— И как? — спросил он. — Удалось добраться до нужного дела?
— С трудом, но удалось, — с гордостью ответила я. — Вы были правы. Дар у него был.
— Причина утери?
— Не указана. Точнее, указана таким странным символом. И вообще, там столько всего странного…
Я начала рассказывать, как всполошилась архивистка, когда я ее спросила о значении символа, как заявила, что это дело она мне не давала и знать мне ничего не нужно, и как стерла «ластиком» мои записи.
— Странно, — сказал Дитрих. — А какой символ там был?
Я открыла тетрадь и изобразила на чистой странице подобие того, что было в деле Эггера-старшего. Дитрих смотрел, хмурился, но ничего не собирался прояснять. Поэтому я не выдержала и спросила сама:
— Что он значит?
— Конкретно такой ни разу не видел, — неохотно признался Дитрих. — Похож на один из тех, что знаю, но значения похожих символов могут сильно отличаться.
— Где-нибудь эти символы можно посмотреть? — уточнила я. — Я пока даже похожих не видела.
— Открыто их нет, — ответил он. — Знаете ли, Линда, эти символы, они как раз к запрещенной магии относятся.
— И что могли у нас в академии маркировать символом из запрещенной магии?
— Мне почему-то кажется, что запрещенные действия, — непонятно ответил Дитрих. — А знаете что, Линда, давайте мы навестим Карла? Помните менталиста, который пытался восстановить утраченный вами фрагмент памяти?
Менталиста я прекрасно помнила, но навещать его или кого другого мне не хотелось.
— Честно говоря, мне не до визитов в гости, — честно ответила я. — Я устала и хочу есть.
— Мы ненадолго. Только спросим, знаком ли ему этот символ, и уйдем. А потом пойдем ужинать в кафе. Что скажете?
— Скажу, что с вашими финансами кормить девушек в кафе неразумно, — невольно улыбнулась я.
— Так я не всех девушек собираюсь кормить, а только одну конкретную, — возразил он. — Линда, сейчас с деньгами у меня не самый легкий период, это да, но от одного посещения кафе в вашей компании я не разорюсь.
Было заметно, что его обидело мое желание сэкономить ему немного наличных. Что ж, хочет меня накормить — пусть кормит, возражать больше не буду. Ему лучше знать, разорится он на ужине или нет, а я постараюсь ничего дорогого не заказывать.
