— Уютно тут у вас, Линда, — наконец вынес он вердикт.
— Квартира съемная, — заметила я. — От меня тут совсем мало.
— Почему мало? Вы здесь уже довольно долго живете, и ваша личность наложила отпечаток на обстановку, нравится вам это или нет.
Я решила с ним не спорить. Считает, что уют кухни целиком моя заслуга, — пусть и дальше так считает, лишь бы рассказал наконец, кого он подозревает. Но Дитрих не торопился открывать тайны.
— Я вас слушаю, — напомнила я.
— Про остальную часть квартиры ничего не скажу — я же ее не видел, — невозмутимо ответил он.
— Вы обещали рассказать, почему меня не брали на работу.
— Знаете, Линда, — проникновенно сказал Дитрих, — на голодный желудок так трудно говорить. Язык заплетается, слова путаются. С вашей стороны довольно жестоко настаивать на немедленном рассказе. Или вы не уверены в собственных кулинарных способностях? Думаете, как только попробую, сразу сбегу? Так я не из пугливых. Обещаю доесть все.
— Надеюсь только, что потом вы не скажете, что у вас теперь нет сил возвращаться к себе, — проворчала я.
— Хорошая идея, — ответил он. — Я подумаю.
Я еще немного на него возмущенно посмотрела, но раскаиваться и рассказывать он и не подумал.
— Дитрих, я же готовить не смогу, — попробовала я зайти с другой стороны. — Буду все время об этом думать.
— Мне приятно, когда обо мне думают, — нахально заявил он.
— Я буду о вас плохо думать, — мрачно ответила я. — Очень плохо.
— Надо понимать, сейчас вы обо мне думаете хорошо?
И мне опять захотелось его чем-нибудь стукнуть, благо под рукой оказалась такая замечательная сковородка, тяжелая и моя собственная. Я даже в руке ее покачала, представляя это замечательное действие, но все же решила, что сковородок у меня не так много, чтобы ломать о чужие головы. Вон какой довольный сидит, такого сковородкой не испугаешь…
Когда пирог с мясом занял свое место в духовке, я села напротив Дитриха и спросила:
— И все же, почему мне отказывали, а теперь сразу три письма прислали?
— Думаю, завтра их будет больше, — ответил Дитрих. — Просто не все еще дошли. Эти наверняка с курьерами отправлялись.
— С курьерами? — усмехнулась я. — Думаете, я такая ценность?
— Естественно, ценность. — Он чуть приподнял бровь в удивлении. — Сколько вас таких, с Золотым дипломом? Вот то-то же, такими кадрами не разбрасываются.
— Так не брали же.
Мне не нравились все эти недомолвки. Я не понимала, в чем причина происходящего, а вот Дитрих — он не только прекрасно понимал, но и стремился меня всячески запутать.
