— Не похоже все-таки, чтобы он был из полиции, — высказал свои сомнения Самюэль. — Этот парень часто бывает в поселке, ему нравится дочка Рамиру. Ничего подозрительного за ним не было замечено.
— А я думаю, дочка Рамиру — только предлог, чтобы быть поближе к тебе и наблюдать за тобой. Он и у нас в баре частенько крутится…
— Не знаю, не знаю, — в задумчивости произнес Самюэль. — Если Франшику и не полицейский, то уж точно он гоняется за проклятым кладом.
Расстроив свадьбу деда, Витор недолго праздновал победу, поскольку истина восторжествовала уже на следующий день. Суть недоразумений могла бы вскрыться и раньше, если бы Изабел после ухода партнеров Бонфиня не предалась медитированию, к которому ее приобщила Адреалина — большая специалистка в области йоги, астрологии, белой магии, а также древнего цыганского колдовства. Откуда у этой хиппующей бродяжки были такие познания, Изабел не интересовало, просто она использовала любые средства, чтобы активизировать угасающую любовь Бонфиня. А Адреалина как раз и предлагала такой комплекс медитаций, в результате которого Изабел должна была стать неотразимой, а Бонфинь, соответственно, должен был воспылать юношеской страстью к жене.
И вот пока Изабел усердно занималась медитацией, Оливия рассказывала отцу о сердечном приступе, случившемся с его другом, а заодно и о причине этого приступа.
Естественно, Бонфинь очень расстроился и, всей душой переживая за Гаспара, думал только об одном: неужели же Эстела, казавшаяся воплощением любви и добродетели, на самом деле являлась коварной лицемеркой? Занятый этими мыслями, он остался равнодушным к прелестям супруги. Таким образом, медитации пошли насмарку, чары не подействовали.
Оскорбленная и уязвленная, Изабел с утра пораньше устроила мужу скандал, а тот вынужден был оправдываться, в результате чего и всплыла история с портретом. У Бонфиня полегчало на сердце, и он, порывисто обняв жену, одарил ее поцелуем:
— Ты прелесть! Самая удивительная и непредсказуемая женщина на свете! Особенно тебе удаются сюрпризы!
Затем он отправился к Гаспару и потребовал, чтобы тот немедленно поехал с ним в одно место. Летисия сочла это безумием, напомнив, что отцу прописан постельный режим, но Бонфинь, хитро улыбаясь, уверенно заявил:
— Там, куда я отвезу его, он сразу же излечится!
Заинтригованный, Гаспар счел возможным довериться другу, и, таким образом, они вскоре оказались в доме Франсуа. Сообразив, наконец, куда его привезли, Гаспар стал упираться — меньше всего ему хотелось в тот момент встретиться с удачливым соперником. Однако Бонфинь настоял на своем и, войдя в дом вместе с Гаспаром, попросил Франсуа показать портрет Эстелы.
