Она говорила долго. Вспоминала нарочно про все.
— …Тут Амиля заходила. Мы с ней разговаривали долго…
— Про что ж это вы с нею говорили?
— Меньше всего про тебя. Она все порывалась про тебя говорить, да разве ж это мал свет человеку, что непременно надо только об одном думать?.. Про все мы говорили. Она все вспоминала: как росла, что у них в хате делалось. А я дак нет! Никогда я ничего не вспоминаю и не хочу ни о чем вспоминать. Что было, то прошло, а что будет, то важнее…
Бушмар стоял, скрючив пальцы в карманах свитки.
— Ты б натешился своею свободой, дак нет, гоняешься за чем-то ночью где-то в поле, ищешь неведомо что, чего никогда не терял, чего, может, и не было никогда у тебя…
— Не было? Не терял?! Я по-те-рял!
— Что ж ты такое потерял?
Она и в самом деле ждала от него ответа.
— Как раз ты, может, и не потерял ничего, хоть и кажется тебе. Ничего ты не потерял. А если что и потерял, дак кто-то нашел, даром оно на дороге не пропало. Может, тот, кто нашел, не мог жить без этого, а тебя это только искалечило навеки. Ты ж на человека не похож. Это ж с тобою и тебе самому жить тяжко…
Галас царапался из сеней. Отворил двери и ворвался в хату. С визгом бросился к хозяину. Тот с наслаждением пнул его в живот носком сапога. Галас заскулил, не понимая, что это вдруг стряслось, отскочил. Ребенок проснулся, заплакал. Стало шумно в хате. Бушмар вышвырнул Галаса на крыльцо. Пошел на кухню, лег при столе на голую узенькую лавку и заснул.
Галена утром не будила долго. Тихо ходила по кухне. Он, когда проснулся, с удивлением каким-то в глазах, будто не понимая ничего, глядел вокруг. Как и всегда, извечно, был он угрюм, молчалив.
— Не думай ни о чем, — подошла к нему Галена.
И, не дождавшись ответа:
— Может, со всеми вместе прилепишься жить, мне хочется к людям. И ты там изменишься…
— Дак мне меняться надо?
Она почувствовала, что сказала в эту минуту глупость. И поправилась как могла:
— Это я просто так сказала. Просто так… Брось, не думай ни о чем, давай жить будем, как люди живут… Возьми себя в руки, не мучь себя и меня лихо его ведает какими мыслями, словами…
Она положила ему локти на плечи, наклонилась к нему лицом. Он сидел теперь такой маленький и слабый перед нею. Она стояла над ним, глядела ему в лицо.
Но он не сдался. Он прежде всего глубоко чувствовал межу меж собою и всеми, не исключая ее. Он, чтоб отвязаться, погладил ее по голове и встал. Нехотя взялся он за работу во дворе, чувствуя себя чужим всему и всем даже тут. Он и не пытался совладать с собою. Зачем это нужно человеку! Никогда этого не было, не родилось это вместе с ним на свет!
