. А затем она отступала назад и начинала палить, но в новостях видео было обрезано до того, как она скашивает инструктора. Этого никогда не показывали, но каждый зэк в блоке особой категории пересматривал этот момент, надеясь увидеть заветную сцену. Словно бы, пересматривая его снова и снова, они вызывали возможность того, что новостной ролик мог каким-то образом, вследствие технического сбоя, какого-то вселенского глюка, перескочить туда, куда не должен, и показать ту часть, где девочка вскрывает инструктору череп, разбрызгивая ошметки мозга и костяное крошево.
Док плавно отстраняется от этого воспоминания. Он может вспомнить все, что захочет. Важно иметь это в виду, когда обследуешь свое хранилище. Но бывает, что слишком широкий выбор подавляет тебя.
Тирания выбора – это не совсем то, что люди считают главной проблемой в тюрьме. Тем не менее Док никак не может остановиться на одном конкретном образе. Скоро его сокамерник уйдет и вернется не раньше установленного времени, когда откроется автоматическая дверь (вот уж действительно робот), так что Док хочет использовать это время с умом.
Он перенесся в то время, когда еще был следователем и патрулировал улицы под прикрытием, до того, как он оступился одной знойной ночью. Док стал большим знатоком баров Лос-Анджелеса с проститутками, работавшими в открытой и естественной манере. В их числе был ресторан «Гладкая ручка» на бульваре Уилшир в Корея-тауне, оформленный в средневековом антураже, с темницей в подвале. Или «Бобби Лондон» на углу бульвара Беверли и Вестерн-авеню, где обслуживали только корейцев и ДПЛА, точнее, ДПЛА давали взятки, а еще точнее, взятки давали Доку, и, строго говоря, это были не взятки, а шантаж.
Коп входит в бордель.
Анекдотов с таким началом он тоже не мог вспомнить.
Зато он помнил бар «Лас Бризас» на обширном пустыре за бульваром Сансет, вблизи стадиона «Доджеров», где машины проносились на скорости семьдесят миль в час. Там можно было заняться сексом с барменшей в кладовке, она радушно принимала его, с материнской чувственностью. От нее пахло говяжьими тамале и шампунем «Фабулозо» с маслянисто-цветочным ароматом, напоминавшим, если подумать, «Тюремный блок 64». Визиты Дока в «Лас Бризас» начинались с крепких объятий и обжиманий с различными леди, ловившими клиентов в этом заведении, но завершались всегда в кладовке, с барменшей, от которой пахло, как от «Блока 64». Она доводила его до оргазма руками, а дальше они, скользкие от спермы, трахались стоя, и Док впечатывал ее в стопку ящиков с баночным пивом. Щедрая женщина всегда радовалась, когда Док кончал, заливая ей промежность спермой, словно его оргазм был ее гордостью, словно он был ее большим мальчиком, дарившим ей букет красных роз на длинных стеблях.
