Нас собрали в общем помещении нашего нового жилого блока в ожидании распределения по камерам. Это было большое здание из шлакобетона с рядами камер в два этажа. Там был сплошной бетон, местами выкрашенный грязно-розовым. Зэчки в камерах прижимались лицами к дверям и глазели на нас через узкие застекленные окошки. Одна из них прокричала, что мы похожи на сборище обоссанных шмар. Эй, шмара! Эй, дебилка! Ну-ка, подотри мне жопу. Вылижи пизду, пока ты здесь. Она продолжала орать, пока надзирательница не шуганула по ее двери дубинкой.
Лора Липп уселась рядом со мной. Я попыталась отодвинуться, но Джонс рявкнула на меня:
– А ну, сиди, куда посадили. Ты не на концерте.
– С детоубийцей, – сказала Фернандес в полный голос. – Вы двое как близняшки Боббси.
Кто эти близняшки Боббси? Никто, похоже, был не в теме. Она имела в виду, что мы похожи, потому что обе белые, и я решила что-нибудь придумать, чтобы отвязаться от Лоры Липп.
– Сколько среди вас дислексиков? – спросила Джонс нашу группу из шестидесяти человек.
Все, кроме меня, подняли руки.
Джонс посчитала по головам и не заметила моей неподнятой руки. Я не возражала. Как я начала понимать, Закон о защите прав американцев с инвалидностью часто был единственным буфером, хоть как-то сдерживавшим полицейский произвол в отношении заключенных. Лора Липп не упустила очередную возможность сблизиться со мной.
– Я на самом деле не страдаю дислексией, но дислексикам дают дополнительное время для заполнения бланков. Ты любишь читать?
Я отвернулась и попыталась поймать чей-нибудь взгляд, но никто на меня не смотрел.
– Если ты в итоге попадешь в почетное общежитие, девушки там меняются книгами, хотя большинство читает дрянь.
Джонс начала с того, что громко расшифровала нам указания, висевшие в общем помещении, поскольку все мы были дислексиками или заведомо безграмотными. Все указания начинались одинаково.
Леди, докладывайте служащим, если у вас стафилококк.
Леди, никакого нытья.
Леди, любой произвол засчитывается по статье 115.
Указатель о предупредительных выстрелах был более конкретным: ЗДЕСЬ НЕ ДЕЛАЮТ ПРЕДУПРЕДИТЕЛЬНЫХ ВЫСТРЕЛОВ.
На циферблате настенных часов интервал времени от без пяти двенадцать до пяти минут первого был отмечен красным клином. Это было сделано для тех, кто не понимал часы. Джонс объяснила значение красного клина.
– Все, что вам надо знать, – сказала она, – это когда большая стрелка на красном, двери камеры открыты.
Все в тюрьме рассчитано на тех, для кого нарисован этот красный клин на циферблате, то есть на недоумков. Мне такие еще не попадались. Многие из тех, кого я встречала в тюрьмах, не умеют читать, а некоторые не умеют определять время, и тем не менее они настолько башковитые и пробивные, что заткнут за пояс любого яйцеголового. Люди в тюрьме умные как черти. Таких недоумков, на которых рассчитаны все эти правила и указания, я ни разу не встречала.
