— Своему ребенку я сделаю даже лучше, — пообещал мастер, усмехнувшись.
— Моему, — поправила его я.
— Твоему, — согласился он, продолжая улыбаться.
Обустраивая мне место, альд пододвинул удобный стул к небольшому столику, за которым расположился Олли. За ним мы с лисенком и провели последние несколько часов, добавляя цвета нашему бравому солдатику и его верным оруженосцам — двум веселым медвежатам. Получились игрушки не хуже покупных!
Занимаясь каждый своим делом, мы обсуждали вчерашний праздник, мою будущую учебу, доеденные уже пироги, которые неплохо было бы на днях повторить, предметы, изучаемые юными альдонами в семилетием возрасте, и многое другое. Меня интересовало все! И так хорошо нам было, так спокойно… пока Олис не вышел по нужде и не вернулся с очередной перевязанной ленточкой коробкой, обнаруженной под елкой.
— Белла, папа! — воскликнул изумленный малыш, держа подарок, который был почти с него ростом, но весил явно меньше, раз Олли смог его легко сюда притащить. — Смотрите, что я нашел! Это от Снеженики?
— Или от феи-мачехи, — криво усмехнулся папа-лис, посмотрев на меня. Его тоже напрягала эта коробка. И только наш мальчик радовался очередному презенту, как и положено ребенку.
Арво сам открыл подарок, проверяя содержимое на наличие чар или каких-нибудь других пакостей. Но, как и в прошлый раз, ничего такого там не было. Да и набор оказался похожий. Вместо мандаринов Марго прислала нам ананас. Вместо игрушечного пехотинца для Олли — кавалериста на коне. Ну а мне традиционно досталось платье. Невероятно красивое, богато расшитое и… черное!
— Что ж, Золушка, тебя, похоже, снова на бал собирают. То есть на бой, — проговорил альд, задумчиво погладив подбородок.
— Бой… — эхом повторила я, начиная нервничать. — Это предупреждение, да? Знак какой-то? Намек!
— Что именно, Белочка? — нахмурился Арво.
— Одеяние! Черное! Черный — цвет траура. — Я даже прикасаться к нему боялась, поэтому лис сам достал наряд из футляра и чуть встряхнул, расправляя.
— Нижнее платье белое, успокойся, — сообщил он. — И вышивка серебристая. Анабель, солнышко… ну что ты опять не по делу распереживалась? Никаких знаков — просто наряд. Примеришь его для ме… для нас с Олисом? — исправился он, протягивая мне обнову.
— Да, — немного поколебавшись, согласилась я. — Заодно и выясню у отправителя, с чего вдруг такая щедрость.
В комнате на чердаке…
— Я смотрю, ты уже прихорашиваешься! — усмехнулась мачеха, глядя на меня из волшебного зеркальца. Накрашенная, причесанная и одетая по последней моде, она буквально источала уверенность. А еще язвительность и стервозность, от которых меня передернуло. Захотелось сказать в ответ какую-нибудь гадость, как бывало раньше, но я задавила сей порыв на корню и серьезно спросила:
