— Пойди, в комнате на постели лежит твое платье и туфли. — Женщина сделала движение рукой, приказывая мне повиноваться. Я молча ушла, оглянувшись у низких дверей барака.
У меня не было раньше ни своего платья, ни туфель. Наверное, этот человек купил их мне. Раз он делает подарки, значит, он хороший. По крайней мере, не сильно плохой. Вошла еще одна няня. Сняв с меня грязный старый сарафан, она хорошенько натерла мою шею, руки и ноги мокрой кусачей мочалкой и только после этого натянула на меня платье. Оно оказалось больше на два размера, но все равно нравилось мне — такое чистое и красивое!
И вот я уже удалялась от единственного дома, который знала, оглядываясь на каждом шагу и спотыкаясь. Человек вел меня, сжимая холодными пальцами мою маленькую руку. На душе моей было так грустно и плохо, словно меня предали. Печальные лица моих друзей, торчащие из-за забора и в щелях между досками, провожали нас взглядами до самого поворота, пока мы не скрылись из виду.
Жизнь в таком месте многому учит. Малыши все еще верили в то, что однажды мама вернется за ними и заберет домой, где будет любить и баловать. Но дети постарше, умудренные горьким опытом, уже ничего не ждали, а просто с сожалением наблюдали за время от времени уходящими в неизвестность друзьями.
Незнакомец шел быстро, я едва за ним успевала. К восьми годам я уже много чего узнала, поняла и умела здраво рассуждать. Разве должен ребенок в восемь лет быть таким? Я шла молча, не упираясь и торопясь, подстраиваясь под быстрый и мелкий шаг ведущего меня человека. Как только двор скрылся за поворотом, я поняла, что старая жизнь закончилась и больше никогда не вернется. Теперь я буду жить в другом месте и с другими людьми. Старик молчал и я не хотела говорить. Но мне очень нужно было узнать, куда меня ведут и зачем.
Мы подошли к старой машине-развалюхе, он помог мне сесть на заднее сиденье. Двери жалобно заскрипели, мотор вздохнул и мы двинулись в путь.
Вскоре знакомые зеленые луга сменились незнакомыми плохо асфальтированными дорогами и я поняла, что мы уехали далеко. Мотор тарахтел, кашлял и захлебывался на подъемах, в незастекленное окно влетал горячий летний воздух, раскидывая мои волосы по лицу и поднимая их вверх к самому потолку. Машина вырвалась из тесных сельских улиц на свободу — дорога тянулась через зеленеющие поля, уходящие в даль, за самый горизонт. Ровные ряды сахарной свеклы на одном поле, цельный кусок пшеничного поля, шум шелестящей на ветру кукурузы на другом… Я закрыла глаза, представляя, что сижу на заднем сидении красивой новой машины, а за рулем мой отец и мы едем домой…
