Любой межпланетный перелет делился на три фазы. Первая — разгон до скорости в половину скорости света с помощью термоядерного реактора. После этого включался основный режим: полет на двигателе Алькубьерре, искажающем ткань пространства-времени. При этом перед кораблем оно начинало сжиматься, а позади него — расширяться, неся корабль вперед, как волна на своем гребне — доску для серфинга. Звездный мир в иллюминаторах терял привычные очертания, непрозрачный кокон окутывал судно. На жаргоне космонавтов это называлось «нырять». Так проходила самая скоротечная вторая фаза путешествия, не превышающая обычно нескольких суток. Чтобы не потеряться в четырехмерном мире в оживленных узловых точках пространства размещались навигационные маяки. В пределах освоенных границ Галактики они были необходимы для устойчивой радиосвязи между суднами и портами. Для тех, кто путешествовал на скоростях меньших скорости света, они служили дополнительными ориентирами, как в древности свет огней на утесах помогал морским суднам находить безопасный путь в бухту между скал и рифов, в туман и непогоду. Дальше наступал третий наиболее продолжительный участок пути — торможение. На этот момент израсходовалось практически все топливо для гипердвигателя — на второй прыжок его уже не хватало. Оставшиеся запасы сжигались передними двигателями, замедляющими ход корабля. Оставалось ждать, пока он не войдет в поле тяготения планеты, чтобы задействовать маневренные движители малой тяги для стыковки с орбитальной станцией или, если судно было скромных размеров, для посадки на планету.
В зависимости от удаленности цели, путешествие занимало от пары дней до нескольких месяцев — и все это время люди, находящиеся на борту, свыкались со своим рутинным распорядком, больше похожим на добровольное заключение.
Ни о каких развлечениях речи, конечно, не шло. Радиоволны, даже через маяки приходили с заметным опозданием, частично рассеваясь в пространстве, так что пользоваться Сетью на борту при всем желании не получалось, по этой же причине бесполезными становились и пичи. Пассажиры межзвездных кораблей свыкались с тем, что любые игры или занятия, требующие незапланированного потребления энергии, сурово запрещались. Никаких оранжерей, тренажеров, лишних экранов и датчиков — все по-спартански. Основная панель управления была размещена на мостике, хотя редко, когда капитан ею пользовался. Программа перелета вносилась в бортовой компьютер до старта и не менялась, если того не требовали экстремальные обстоятельства. Главное табу касалось расхода воды. Душ можно было принимать только в замкнутой капсуле, там же и мочится — вся влага проходила специальную очистку и возвращалась в систему водоснабжения. То же и с фекалиями — их перерабатывали в материал для ускорителей. О комфорте в космическом путешествии приходилось только мечтать. Минимум человеческих удобств, все рабочее пространство отдавалось топливным отсеками и системам поддержки жизнедеятельности. В долгих перелетах самых страшными врагами были безделье и скука. Чтобы не тронуться умом, оставалось одно — постоянный, изнурительный труд. Негласно основным девизом корабля, особенно грузового, был девиз «Найди себе занятие», даже если это подсчет звезд через иллюминатор или покраска в шахматную клеточку переборок.
