Первый же полицейский, удивлённый моим глупым вопросом, мысленно указывает место расположения царского семейства известное всем в городе. Благополучно покинув станцию, без труда добираюсь до дачи фрейлины Анны Вырубовой расположенной на самом берегу моря. Всё, на этом своё путешествие прекращаю и возвращаюсь к беседе со своим протеже, прапорщиком Александром Успенским. На этот раз проверяю наблюдаемые им объекты вокруг и выбираю для переноса дальние кусты. Некоторое время любуюсь, как помощник продолжает вертеть головой, давая мне панораму пустого утреннего привокзального парка. «Ну хватит башкой вертеть, — останавливаю его грубовато, — так и шею перетрёшь». Уже менее пугаясь, чем при первом моём появлении, он подскакивает и отдаёт мне честь. «Виделись уже, — панибратски машу ему рукой — ты меня сначала на парашу усадил, а теперь честь отдаёшь». Прерывая его конфузливые извинения, шутливо говорю: «Давай обнимемся, раз зла друг на друга не держим» — и тут же мы оказываемся на песчаном пляже около дачи «Мечта». Меня немного радует маленькая месть, но сразу перехожу к главному. Указывая на здание вдалеке излагаю свой план. Время действительно раннее, потому его не хотят пускать даже за периметр охранения. Я подсказываю магическую фразу: «Передайте Государю, что я со срочным известием от его порученца Василия Зауральского». Советую Александру увереннее распорядиться, что если он спит, обязательно разбудить. Охранники из местных не очень верят, но я внушаю им чувства тревоги, и они решаются пойти в опочивальню. «Кто их знает во дворце, — рассуждают между собой, — может у них так принято во время войны». Один, всё же, остаётся с Успенским. Только через десять минут, лениво позёвывая, выходит государь. «До чего же неприятный тип оказывается» — соображаю я, видя «явление Царя Батюшки» глазами прапорщика. Только тут, ощущая испуг своего помощника, сознаю наше полное взаимопроникновение мыслей и чувств. Беру власть над телом прапорщика и медленно шепчу Николаю второму: «Ваше величество, я ваш новый адъютант, как уговаривались с Василием…». Широко открыв глаза Государь долго соображает. Когда до него доходит, он заметно пугается, что замечают даже охранники. «Что делать? — звучит его первая фразу мне на ухо. — В доме негде поговорить». — Сообщает он как бы извиняясь. «Идёмте прогуляемся по берегу моря, — предлагаю я голосом прапорщика, — а господа офицеры будут поодаль».
