Я потянулся руками к Руксу, но он так глянул на меня, что я понял, приближаться сейчас не стоит. Ещё одна часть человечности откололась от моего сердца, став холодной и безжизненной. Был надёжный друг, стал врагом, был охранником, стал убийцей, который набросится на хозяина, лишь ослабить хватку.
И только магия природы, приспособленная под управление питомцем, отделяла меня от смерти в его клыках. Он беспрекословно слушался меня, даже мог ходить на охоту, но тронуть меня и моё жилище не позволяли духи природы, которыми я до сих пор мог управлять. Странно, что проклятье леса не заблокировало мой талант к магии растений и животных.
От этого знания у меня не прибавлялось процентов таланта, но я максимально эффективно мог задействовать то что было доступно. Бортнайе рассказывала, что это особенность зверолака, переводить максимум из таланта в духов управления зверем. В будущем, если развиваться по этому пути, можно набрать целый зверинец и управлять всеми животными в нём.
Так сделал её наречённый эльф, который и рассказал про все тонкости магии зверолаков. А после смерти оставил питомник, который Бортнайе не знала, как увезти в лес без последствий. Они либо возвращались, либо так упирались, что готовы были умереть, лишь бы остаться в том месте, где был захоронен их хозяин. Со временем эльфийка устроила приют для зверей, обучила помощников и кое-как справлялась с их содержанием.
Поток восстановления энергии словно обрезали раз в десять. Система этого никак не отображала, даже с моим интерфейсом характеристики и их регенерация были скрыты. Однако, физически я всё равно выздоравливал, раны от вчерашних столкновений со зверьми уже затягивались, подвижность рук тоже возвращалась в норму, хоть один укус так и не проходил — тот, что сделала мать детей моего Рукса.
Правое плечо было с глубокими проколами от клыков. Остальные следы от укусов проходили, а этот ещё оставался с сочившейся кровью. Видимо, не только эльфы могли здесь пользоваться магией или чем-то подобным. Плечо отдавалось болью, простреливающей при каждом шаге вдоль руки и по спине, словно кости разламывались по расходящимся трещинам.
Самостоятельно я смог питаться только растениями и плодами. Снова при сборе вспомнив общие походы с Сирлиной. Память не позволяла сосредоточиться на какой-то чёткой задаче и спустя час я немного подкрепился, но настолько довёл себя прокручиванием разных событий, что голова снова наполнилась ватой и жутко гудела.
