Именно поэтому я стал врачом. Не потому, что могу зашить рану, вправить вывих или сделать массаж сердца.
Я стал врачом, чтобы быть с людьми в самые важные моменты. Чтобы стоять на краю обрыва вместе с другим человеком и вместе с ним вглядываться во мрак неизвестности. Я стал врачом, потому что тоже боюсь. Потому что хочу хоть как-то ослабить страх — не только свой, но и страх всех людей.
Она открывает глаза и немного хмурится. Гримаса боли проскальзывает по ее лицу.
— Вам больно? — спрашиваю я.
Она смущенно кивает.
— Я не хочу, чтобы вы страдали, — говорю я. — Не бойтесь сказать мне.
Я вызываю медсестру.
— Еще десять морфина.
Сестра кивает, достает препарат и вводит его в капельницу. Я киваю в ответ, и сестра выходит. У нее есть и другие пациенты.
— Спасибо, — говорит женщина и садится.
Моя рука лежит на поручнях рядом с ней. Она берет меня за руку и крепко сжимает.
— Спасибо, что сидите со мной.
Я краснею.
— Что вы… — бормочу я. — Что вы…
— Как вас зовут? — спрашивает она.
— Я доктор Грин, — привычно отвечаю я.
Она удивленно моргает.
— Нет, как ваше имя?
Я не сразу ее понимаю. Иногда я бываю таким тугодумом. Но потом до меня все же доходит:
— Меня зовут Филип.
— Привет, Филип, я — Энн, — она легонько пожимает мою руку.
— Привет, Энн. Рад знакомству.
Я улыбаюсь, мы пожимаем руки, словно встретились в первый и последний раз — впрочем, так и есть.
— Я тоже рада, — улыбается она.
Мы пожимаем руки.
Держать руку умирающего человека очень печально, но в то же время и прекрасно. Ужасно и прекрасно. Монитор фиксирует каждый удар ее сердца, каждый ее вздох, уровень кислорода в крови и артериальное давление. В одной этой комнате три компьютера, не считая специального робота для лечения инсульта. Я впервые думаю, что меня окружает столько же приборов, сколько и пилота космического шаттла.
Но ни один из них не поможет мне в такую минуту.
Я держу ее за руку, и этого достаточно. Это рука матери, жены и дочери. Это человеческая рука. Так приятно держать ее руку. Это же так просто. Это лучшее, что я сделал в этой больнице за несколько месяцев. На мгновение я забываю про гнев, про усталость. Забываю обо всем, что не имеет значения.
Энн бледнеет прямо на глазах. У нее почти не осталось крови. Кровь вытекает в живот. Я смотрю на монитор. Пятьдесят на двадцать два. Двадцать восемь ударов сердца в минуту. Линии на мониторе становятся все более ровными. Я замечаю, что ее сердце пропускает отдельные удары.
Она снова открывает глаза и поворачивается ко мне. Она улыбается — широкая, теплая, добрая улыбка. Это драгоценный подарок, который я сохраню навсегда.
