«Чертов городишко!» — думаю я.
Могучий медбрат надавливает на артерию изо всех сил. Но ему приходится бороться против элитной сердечно-сосудистой системы, которая яростно сопротивляется, напитанная адреналином. Это вам не старушка с носовым кровотечением. Если врач уберет руки, кровь забьет со всей силой, словно из пожарного шланга.
«Почему она все еще жива?» — думаю я. Она наверняка потеряла очень много крови.
И тут, словно отвечая на мой вопрос, девушка замирает.
— Где ее родители? — кричу я, и голос мой дрожит.
— Будут через полчаса! — кричит кто-то в ответ.
— Скажите им, чтобы поторопились.
Я стараюсь сделать все, что в моих силах, — как эта девушка, когда ставила рекорды штата. Я собираюсь и вспоминаю все, что знаю. Я напрягаюсь изо всех сил — и то же делает вся моя команда. Я провожу все манипуляции, которые только могу вспомнить. Когда идеи у меня кончаются, я прошу советов. Я не хочу останавливаться. Я не хочу зачеркивать будущее, обещавшее быть таким ярким. Я не хочу быть тем, кто выдернет вилку из розетки.
Но это именно я.
Когда я, наконец, произношу: «Стоп!» — крови снаружи уже больше, чем осталось внутри. Это ужасно.
Мы использовали всю кровь, что была в нашей маленькой больнице, за пятнадцать коротких минут. Она вливалась и выливалась.
Девушка умерла.
— Родители приехали… Родители приехали, — тихо произносит регистраторша.
«Они опоздали на три чертовы минуты», — думаю я.
Мне предстоит говорить с ними.
Я медленно снимаю свою форму. Голубой материал покрыт ярко-красными пятнами. Я снимаю маску, перчатки. Все покрыто кровью — мы боролись до конца. Мы изо всех сил старались сохранить ей жизнь.
Вот только усилия наши — и наши молитвы — ни к чему не привели.
— Я нормально выгляжу? — спрашиваю я у стоящей рядом сестры. Она ошеломлена произошедшим.
Сестра смотрит на меня. Она понимает, о чем я спрашиваю. Она берет полотенце и вытирает капли крови с моего лица. Я прошу проверить еще раз, на всякий случай. Все в порядке. Крови нет, ни одной капли. Отец и мать не должны увидеть на мне ее кровь.
Иногда врачи чувствуют себя самыми одинокими в мире. Сестры и врачи расступаются. Они отходят в сторону, притворяясь, что заняты бумагами, оборудованием, уборкой.
Я ценю это. Я ценю возможность подготовиться.
Я выхожу в коридор, который ведет к залу ожидания. В коридоре пусто. Ни пациентов, никого. Я слышу свои шаги по полу, застеленному линолеумом. Окон в коридоре нет. Я не могу выглянуть и увидеть горы на юге. Здесь только я. Я иду на встречу с родителями.
