Это оказался небольшой зеленовато-желтый гоночный автомобиль, тесный и неудобный. Через несколько минут в вестибюле появился мужчина в кожаном пальто. Сняв гоночный шлем, он воскликнул:
— Эй, кто-нибудь! Спите вы все, что ли?
Тут он заметил Мегрэ и окинул его недоуменным взглядом.
— Что здесь такое…
— Тс-с! Мне нужно с вами поговорить.
Жан, бледный и встревоженный, стоял рядом с комиссаром. Проходя мимо него, граф де Сен-Фиакр легонько ткнул его кулаком в плечо и шутливо бросил:
— Ты все еще здесь, гаденыш!
Казалось, он не питает к Жану особой вражды: в голосе его звучало одно лишь глубокое презрение.
— Надеюсь, ничего страшного здесь не случилось?
— Сегодня утром в церкви скончалась ваша матушка.
Морису де Сен-Фиакру было тридцать лет — ровно столько же, сколько и Жану. Они были одного роста, но граф был крупнее, к тому же склонен к полноте. Все его существо излучало бодрость, радость, какое-то удальство.
Одежда, особенно кожаное пальто, лишь подчеркивала это впечатление. Светлые глаза его глядели весело и задорно.
Тем не менее слова Мегрэ заставили его нахмуриться.
— Что такое?
— Идите сюда.
— Ничего себе! Да я…
— Что «да я»?
— Ничего. Где она?
Теперь он выглядел ошеломленным, сбитым с толку.
Войдя в спальню, он чуть приподнял край одеяла и поглядел на бескровное лицо покойницы. Никаких проявлений скорби не последовало. Он не пролил ни слезинки, не позволил себе ни единого драматического жеста.
Лишь прошептал:
— Бедная старушенция.
Жан решил было, что ему тоже следует войти в спальню, но, едва завидев его, молодой граф вскричал:
— Эй, ты, вон отсюда!
Он занервничал. Забегал по спальне. Наткнулся на доктора.
— От чего она умерла, Бушардон?
— Сердце остановилось, господин Морис. Но, возможно, комиссар знает об этом побольше моего.
Граф живо обернулся к Мегрэ.
— Так вы из полиции? Что здесь такое…
— Не могли бы вы уделить мне несколько минут? Мне хотелось бы немного пройтись. Вы будете здесь, доктор?
— Я как раз собирался на охоту и…
— Значит, вам придется поохотиться как-нибудь в другой раз.
Морис де Сен-Фиакр шел за Мегрэ, задумчиво глядя себе под ноги. Когда они добрались до главной аллеи парка, как раз закончилась семичасовая месса, и прихожане, которых было теперь гораздо больше, чем на ранней мессе, выходили из церкви и собирались небольшими группками на паперти. Иные уже отправились на кладбище, и над кладбищенской оградой виднелись их головы.
По мере того, как светало, становилось все холоднее: студеный северо-восточный ветер кружил сухие листья над деревенской площадью, над прудом Богородицы.
