— Я яблоки не продаю, — обиженно говорил Нёма, — если бы не надо было отсылать, я бы здесь все роздал бесплатно.
— И кому ты все их шлешь? — допытывалась тетя Катя.
— Ты же видишь на посылке адрес и фамилию, — удивлялся ее не понятию Нёма.
— Вижу, — соглашалась тетя Катя, — грамотная! Но мне интересно, что это за человек, которому ты все яблоки со своего сада пересылаешь. Что он с ними делает?
— Ест, — не вдаваясь в подробности, всегда отвечал Нёма, и что бы ни задавали ему больше вопросов на эту тему, добавлял: — Он большой любитель яблок!
И больше от Нёмы ей ничего не удавалось узнать. Отправлял посылки Нёма, пока на деревьях не оставалось ни одного яблока. И так продолжалась из года в год. Все в местечке знали это придурь Нёмы, привыкли к ней. Первое время все пытались узнать об адресате его посылок, хоть что-то. Но потом прекратили это дело, ибо поняли, что у Нёмы толку не добиться.
И вдруг посылки стали возвращаться назад, с припиской почты о не нахождении адресата. Нёма молча, забирал посылки, и сосредоточенно думая о чем-то своем, перечитывал бумажку почты. Когда вернулась четвертая посылка, он спросил у тети Кати, почему возвращаются посылки.
— По указанному адресу не проживает получатель, — объяснила она.
— А где он? — спросил Нёма.
— Может, переехал куда, а может… — не докончив своего ответа, вздохнула печально тетя Катя.
— А ты можешь написать туда и спросить? — попросил Нёма, и добавил: — Мне очень надо знать.
Тетя Катя подумала и сказала:
— Могу. Только мне надо знать, кто он.
— Я там был в эвакуации, с мамой. Мне было семь лет, — вздохнул Нёма, и огромные слезы выкатились из его глаз и медленно поползли по щекам. Он вытер их шапкой, грустно посмотрел на тетю Катю, и продолжил свой рассказ: — Кроме эвакуированных, там было немножко местных евреев: в основном, женщины и дети. Во всех мужья были в армии. И трое мужчин было: пару стариков, старых-старых, и средних лет мужчина, как я сейчас. Директор Зуся! Все его так звали. Он был инвалид, хромал, и его, поэтому не взяли в армию. Он заведовал валяльней — валенки там делали. И у него была жена. Ее Директоршей звали. Она нигде не работала. А все остальные женщины работали у Директора: и местные, и эвакуированные. И мама работала там. А после работы она еще убирала у Директора дома. За это ей давали маленькую баночку молока и кусочек сахара. Мама к молоку и сахару не притрагивалась. Это было только мне. Ибо я был рахитичным. Так все говорили. Дом Директора был на другом от нас краю села. Большой дом с большим садом. И сторожили этот сад две огромные собаки. Мама каждый день после работы шла к нему работать, возвращалась очень поздно. Так было долго — долго. А потом мама заболела тифом. Она все время бредила и почему-то все время просила яблок! Может, ей наш сад виделся. И я пошел за яблоком к Директору. Это было зимой. А гарбэр винтэр!
