На всех уровнях своего освобождения угнетенный должен осознавать себя мужчиной или женщиной, чье онтологическое и историческое призвание заключается в том, чтобы стать полноценным человеком. Осмысление и действие становятся непреложным требованием, когда мы не совершаем ошибочной попытки отделить суть человечности от ее исторических форм.
Настаивая на том, что угнетенные должны размышлять над конкретной ситуацией, в которой они оказались, я не призываю к диванной революции. Напротив, размышления – настоящие размышления – приводят к действию. И вместе с тем, когда ситуация требует действий, это действие станет настоящим праксисом, только если его последствия станут объектом критического осмысления. В этом смысле праксис становится для угнетенных новым смыслом жизни; и революция, которая ознаменовывает собой исторический момент, отражающий этот смысл, бесполезна без их сопутствующего осознанного участия. Иначе действие останется пустым активизмом.
Однако, чтобы достичь такого праксиса, необходимо доверять угнетенным и их способности размышлять разумно. Тот, кто не обладает этим доверием, не сможет инициировать диалог, осмысление и взаимодействие (или бросит эту затею), он будет срываться на слоганы, формальности, монологи и инструкции. Эта опасность может таиться в тех, кто поверхностно отнесся к переходу в стан борьбы за освобождение.
Политическая деятельность на стороне угнетенных обязана быть педагогической деятельностью в самом настоящем смысле этого слова, а следовательно, деятельностью вместе с угнетенными. Тот, кто трудится во имя освобождения, никогда не должен пользоваться эмоциональной зависимостью угнетенных – зависимостью, возникшей в результате конкретной ситуации доминирования, в которой они находятся и которая породила их ложный взгляд на мир. Использовать их зависимость для создания еще большей зависимости – тактика, присущая угнетателям.
В ходе освободительной деятельности мы должны рассматривать эту зависимость как уязвимое место и обязаны путем размышлений и активных действий трансформировать ее в независимость. Однако даже лидер с самыми благими намерениями не может даровать кому-то независимость как некий подарок. Освобождение угнетенных – это освобождение мужчин и женщин, а не вещей. Соответственно, человек не освободит себя своими силами, но и другие не могут сделать это за него. Освобождение – человеческое явление – не может быть достигнуто теми, кто является людьми лишь наполовину. Любая попытка взаимодействовать с человеком как с получеловеком лишь унижает его. Если человек уже лишен человечности вследствие пережитого угнетения, борьба за его освобождение не должна включать методы дегуманизации.
