Не был ли, как предполагает мистер Рикрофт, в доме еще кто-нибудь, кто услышал ссору и воспользовался случаем?
Если да, проливает ли это свет на проблему с ботинками? Был ли этот кто-то наверху, может быть, в спальне капитана? Эмили снова прошла через прихожую, заглянула в столовую. Там стояли два сундука, перевязанные и запечатанные. Сервант был пуст: серебряные кубки перекочевали в бунгало майора Барнэби.
Она отметила, однако, что полученные в качестве приза три новых романа, о которых Чарлз слышал от Эванса, забытые, сиротливо лежат на стуле.
Она еще раз осмотрелась и покачала головой. Здесь ничего не было.
Она снова пошла наверх и еще раз зашла в спальню.
Надо узнать, почему не оказалось ботинок! Пока она не сумеет сочинить какую-нибудь удовлетворяющую ее теорию на этот счет, она не сможет их выкинуть из головы. Ботинки вдруг словно выросли до гигантских размеров и заслонили собой все остальное, относящееся к делу. Неужели ничто уже не может ей помочь?
Она повытаскивала все ящики, обшарила все позади них. В детективной истории там бы обязательно оказался клочок какой-нибудь важной бумаги. Но, видно, в реальной жизни такого не бывает, или же инспектор Нарракот и его люди оказались очень дотошными. Она обшарила пустые полки, ощупала края ковра, исследовала пружины матраса. Что она ожидала тут найти, она и сама не знала, но с упорством продолжала поиск.
А потом, когда она поднялась с коленок и разогнулась, взгляд ее остановился на штрихе, несовместимом с образцовым порядком в комнате, – на кучке сажи в камине.
Не спуская с нее глаз, Эмили подошла поближе. Она не совершала никаких логических умозаключений, не рассуждала о причине и следствии. Тут перед ней не было никаких головоломок – кучка сажи свидетельствовала об определенном действии. И Эмили, закатав рукава, запустила руку вверх по трубе.
Через минуту она разглядывала небрежно завернутый в газету пакет. Еще мгновение – и газета сброшена. Перед ней недостающая пара ботинок.
«Но зачем? – спрашивала себя Эмили. – Вот они, тут, но зачем? Зачем? Зачем?»
Ну, скажем, кто-то забрал ботинки капитана Тревильяна и спрятал их в трубу. Зачем это сделано?
– О-о! – закричала Эмили. – Я с ума сойду!
Она осторожно поставила ботинки посреди пола и, подтащив стул, уселась напротив. Она невольно принялась обдумывать все известные ей факты, все детали. Она мысленно перебрала всех имеющих какое-то отношение к драме людей.
И вдруг странная, неясная еще мысль пришла ей в голову, начала принимать определенные очертания. И мысль эта была продиктована парой ботинок, безмолвно стоящих перед ней на полу.
