– Ну и хорошо, если его украли цыгане… – засмеялся Драго.
– Его схватили, правда, давай, шевелись!
Драго ни о чем больше не спрашивал, они вышли на улицу. По дороге Чёговорю надрывал голос, пытаясь рассказать, что произошло.
– Он что, ненормальный?
– Он думает, что ограбили цыгане, а я чё говорю, кто его знает, они или нет.
Тем временем в барак, где удерживали Николаса, вошел тот, кто явно был здесь главным. Его походка давала понять, что все здесь принадлежит ему. Это его имущество. Не люди, не животные. Имущество. Его собственность, естественно. Цыган был одет в новый, безупречный спортивный костюм “Адидас”, только костюм был ему великоват – рукава несколько раз подвернуты, а штанины волочились по земле. Хозяин нервно жевал зубочистку: определенно, его беспокоило непрошеное вторжение. Он плохо говорил по-итальянски, скорее всего, приехал недавно.
– Ты кто?
– Николас из Форчеллы.
– И чей ты?
– Свой собственный.
– Ах, свой?! Я слышал, ты пугать детей пистолет. Ты умирать здесь, понятно?
– Ты не можешь меня убить.
– Почему? Не хочешь, чтоб твой мать бояться, приходить сюда за твой труп? – цыган не смотрел на Николаса, он расхаживал, глядя себе под ноги. Точнее, на носки своих кроссовок. “Адидас”. Блестящие. – Ты умирать здесь, – повторил он.
– Нет, ты должен позаботиться о своей жизни, – сказал Николас и мотнул головой, как бы приглашая всех в свидетели. – Позаботиться о своей жизни, потому что, когда я стану боссом, я не убью тебя и не перестреляю всех вас, цыган, по одному. Ты и пальцем меня не тронешь, ведь иначе вы сдохнете все, все. – Он повернулся к хозяину.
На правую скулу Николаса обрушился удар такой силы, что у него потемнело в глазах. Николас поморгал, и перед ним снова возник человек в спортивном костюме.
– А, значит, ты стать босс…
Еще одна пощечина, на этот раз не такая убедительная. Красная щека, порванные капилляры, но кровь не текла, только во рту чувствовался металлический привкус. Они хотели понять, кто его прислал. Вот что их беспокоило. С улицы доносились голоса детей, какой-то мужчина просунул голову внутрь:
– Дружок его вернулся.
А потом голос Чёговорю:
– Николас, Николас, ты где?
– Видишь, друг твоя здесь, – усмехнулся цыган и снова ударил Николаса. Тем временем женщины и дети окружили Драго и Чёговорю. Табор был как растревоженный муравейник, как муравьи, которые забираются тебе на ногу, поднимаются по лодыжке, по голени, чтоб защитить свое гнездо.
– Я Луиджи Стриано, – закричал Драго. – Знаете моего отца?
