Головокружение ударило меня, заставляя дорогу вокруг спиралью входить и выходить, прежде чем снова успокоиться. В этих двоих было что-то особенное. Что-то, что заставляло их казаться более реальными, чем люди вокруг них. Более насыщенными. Я нахмурилась, но это было глупо. Они были такими же, как и все остальные. Что в них такого? Мои ноги и руки внезапно стали покалывать, как будто я их отлежала. Чуть не споткнувшись, я крепче вцепилась в тунику Эллы.
Она посмотрела на меня через плечо.
— Ты в порядке?
— Да, — пробормотала я, не поднимая головы и мягко подталкивая ее вперед.
Это было чувство угрозы, запоздало поняла я. По какой-то причине от этих людей исходил запах опасности, такой же сильный, как аромат роз от масляных духов, которые один торговец сунул мне под нос, когда я шла. Как бы я это ни ощущала, опасность была последним, в чем я нуждалась. Я снова сосредоточилась на улице, ища, на чем бы еще сосредоточиться.
Музыка труб, струнных и барабанов перекрывала шум торгов. Хотя у нас на севере были похожие инструменты, они отличались от тех, что были дома, и мелодии, которые они играли, тоже. Они были менее бойкими и более извилистыми. Где-то кто-то гармонировал с музыкой. Ее высокая трель была странной и непонятной для меня, но неплохой.
Но что действительно привлекло мое внимание, так это продавцы еды. На решетках над огнем кипело карри, пар, который приносил нам слабый ветер, был пряным и соблазнительным. Другие продавали куски овощей и баранины, зажаренные на шампурах. Дей не лгал. Я видела, как в одном киоске жарили кузнечиков с луком на широких металлических сковородках — даже они хорошо пахли! В животе заурчало. Все это выглядело невероятно вкусным для того, кто неделями не ел настоящей еды.
Лукас стащил нас с главной улицы в тенистый проулок. Это была передышка от оживленной дороги, где только несколько человек просматривали товары. Шелк прохладно покрывал деревянные рамы, окружавшие деревянные прилавки продавщицы, защищая нас от жары. На прилавках рядами стояли глиняные кувшины разных размеров.
Владелица немедленно сообщила нам о себе. Это была невысокая женщина с золотисто-коричневой кожей, блестящими темными кудрями и большими серо-зелеными глазами, подведенными темным карандашом. Ее пухлые губы изогнулись в понимающей улыбке, когда она посмотрела на меня.
— Что-нибудь, чтобы облегчить вашу кожу, мои дорогие? Что может сделать для вас Яхна? — У нее был сильный, но вполне понятный акцент. Было очевидно, что мы — иногородние.
