В ванной стерильная чистота и порядок. Педантичный профессор даже зубную щётку всякий раз устраивает в одном положении — щетиной к краю, справа от щётки Гарри. Они пользуются одним шампунем и гелем для душа. Гарри греет это чувство… общности и сопричастности.
Когда он возвращается, Северус сидит в кресле у камина, а на столике возвышается пыльная бутылка, которую они не допили вчера. Гарри опускается во второе кресло, разливает виски по бокалам. Северус почти не пьёт, лишь изредка касается губами стеклянных стенок; выслушивает болтовню Поттера обо всём на свете и изредка вставляет язвительные замечания. Им хорошо вместе даже молчать. Разговор затихает, когда оба вспоминают войну.
Старинные часы никто не заводит, и на маятнике поселилась паутина. Когда Северус поднимается, Гарри наколдовывает Темпус — оказывается, они проговорили несколько часов, давно пора спать. Тихо шелестит профессорская мантия, аккуратно повешенная на плечики. Северус скрывается за дверью, а Гарри убирает бутылку, уровень виски в которой почти не изменился.
В спальне царит полумрак, и Гарри зажигает подсвечники на стенах. Северус уже в постели — ждёт его, натянув одеяло до самого подбородка. Гарри умиляет такая застенчивость, ведь для него возлюбленный прекрасен, в чём он не устаёт убеждать Северуса каждую ночь — словами, поцелуями, ласками.
Он забирается под одеяло, обнимает и тесно прижимается, целует шею и плечи, оглаживает дрожащими ладонями худое тело, с ума сходя от возбуждения, спрашивая разрешения. И получает его с нежным поцелуем любимых губ, с трепетом умелых пальцев, играющих на тонких струнах удовольствия, пробирающихся к самому сокровенному. В этот момент Северус понимает, что не зря попирает законы бытия. Он ни о чём не жалеет — впервые живёт.
Светлая кожа мерцает в свете свечей, и Гарри восхищает её сияющая бледность. Он не может остановиться, вторгаясь в любимого с одержимостью берсерка. Ему всегда мало, ведь Гарри живёт ожиданием этой близости. Северус чувствует это в каждом движении и дыхании, в каждом стоне, сорвавшемся с губ.
Гарри захлёбывается удовольствием. «Люблю… люблю… люблю!» — выкрикивает, срываясь в очередной оргазм, даря наслаждение и отдаваясь.
Гарри просыпается и блаженно потягивается, ощущая сладостное томление в каждой мышце. Открыв глаза, смотрит в магическое окно, за которым рождается серое английское утро. Он привык, что Северус встаёт на рассвете, приступает к своим неотложным делам. А Гарри смущённо улыбается, замечая подсохшие пятна на смятых простынях, и прячет лицо в подушку, вдыхая запах грозы и ветра.
