Перед глазами снова всплыла круглая попка блондинки. Он не станет снимать с неё платье. Наклонит прямо над столом в приёмной и, положив ладони на гладкие ягодицы, раздвинет их, обнажая славно разработанную множеством членов дырочку. М-м-м… и их кто-нибудь непременно застанет… и присоединится, вставив малышке в её сладкую, истекающую соками киску. И он совсем не будет возражать…
Проклятье, он сейчас кончит прямо в брюки! А белья он не носит, и пятно на светлой ткани будет сложно скрыть. В этом зале, конечно, мокрыми пятнами на штанах никого не удивить, но хотелось бы сохранить запал для малышки в бирюзовом платьице.
Что-то он сегодня слишком романтично настроен. Может, взять Адочку себе в постоянные любовницы? Бен спорить не станет, а у Зейна под рукой всегда будет эта ненасытная шлюшка с её розовым ротиком и доступными отверстиями. Но нет. Обрекать малышку на один член, когда здесь она имеет их десятки — не честно, а превращать её в ту, кем и без того кишит его замок — бессмысленно, острота желания пропадёт. У Бена её трахают целый день, почти без перерыва, плюс устраивают сладострастные вечеринки. Надо быть справедливым. В конце концов, он судья…
Зейн ленивым взглядом обвёл зал, осматриваясь. Присутствующие скрывали лица за масками, а тела под бесформенными одеждами. Большинство клиентов являлись на аукцион изредка, всегда инкогнито, и только некоторые были завсегдатаями, как он. Зейн мог себе это позволить в силу материального положения и власти, которой обладал. Остальные боялись Закона, принятого несколько лет назад и предусматривающего смертную казнь за мужеложество и пожизненную каторгу за извращённый секс с женщиной, причём для обоих партнёров.
По какой причине король настойчиво продвигал подобную ересь, и откуда у молодого монарха такое презрение к невинным сексуальным забавам — никто в стране не знал. Но со дня принятия Закона все мужчины Бестрании подвергались еженедельному, а женщины — ежемесячному тщательному осмотру. Доктора, получившие лицензию на право следить за моральным обликом пациентов, купались в золоте, профессия палача стала чуть не самой престижной, а подземные рудники в первый же год получили тысячи рабочих рук и постоянно пополнялись новыми каторжниками.
Дарк как верховный судья лично осуждал развратников, не сумевших скрыть перед честным доктором своих пристрастий. Единственным способом избежать страшного наказания было доказательство факта изнасилования, и подавляющее число адвокатов выбирали именно такую линию защиты. Находился какой-нибудь бездомный, или просто бедняк, не способный содержать семью. Несчастный признавал вину, его отправляли на виселицу или каторгу, а «пострадавшая сторона» негласно обязывалась пожизненно содержать осиротевшую семью. Следствием многочисленных повторов этого сценария стало почти полное исчезновение с улиц Бестрании бродяг и серьёзным сокращением количества нищих. Что тоже, в общем-то, неплохо, — искренне считал Зейн.
