— Да ну? — не поверил Зейн и расплылся в улыбке. — Ты не преувеличиваешь?
— Обижаешь… — протянул Бен, — я в своём деле толк знаю.
— Знаешь, знаешь… — согласился Зейн. — Мужчина, женщина?
— Будут и те, и другие… но я бы сделал ставку на мальчика. Восемнадцать лет, чудо, как хорош, и девственник к тому же.
В свободных штанах Бена стал расти солидный холм, и брови Зейна поползли на лоб. Бен по роду своих занятий трахался пять раз на дню. При такой активной сексуальной жизни возбудиться от одной мысли? Любопытно…
— Ты уверен, что он девственник? — Зейн кивнул на брюки хозяина Аукциона.
— Не поверишь, — догадался тот, о чём речь, — берегу…
— Рассчитываешь заработать?
— Далеко не все, как ты, предпочитают шлюх. Некоторые любят сладенькое.
— На вид сладенькое может оказаться кисленьким по причине незрелости, — возразил Зейн и покачал головой. — Ладно, намекни на цену.
Бен вынул из кармана блокнот и, нацарапав цифру, показал её Дарку.
— Только для тебя. Со скидкой.
— Да брось! — чуть не расхохотался Зейн, округлив глаза.
— Как хочешь, — с притворным безразличием хмыкнул Бен. — Иди в зал, скоро начнём.
* * *
Зейн занял столик рядом со сценой, но в стороне от основной массы народа. Отсюда прекрасно просматривались и место основных событий, и зрительный зал. Посетителями аукциона были только избранные — тщательно проверенные и более чем состоятельные господа. Причём на каждого из них у хозяина имелся убойный компромат, не считая того, что с некоторых пор серьёзным преступлением считалось даже само присутствие на подобном мероприятии. Так что разоблачение Бену со стороны клиентов не грозило. Зейн не был исключением, но его это мало волновало — он не собирался ссориться со старинным другом. Тем более, что упругая задница с виду солидного, респектабельного мужчины иногда доставляла ему удовольствие. Преимущественно в милых и игривых вечеринках с участием очаровательной Адочки и ещё пары-тройки хороших знакомых обоих полов.
При мысли о секретарше член снова напрягся, и Зейн развёл колени, чтобы дать ему простор. Господин Дарк всегда нравился и мужчинам, и женщинам, беззастенчиво пользуясь своим обаянием ещё с пятнадцати лет. Сейчас ему было тридцать, но возраст и порочность, сквозящая в каждом слове и жесте, только прибавляли привлекательности и шарма. Впрочем, Зейн прекрасно умел скрывать их не только под чёрной шёлковой маской, но и под личиной мудрого и беспристрастного верховного судьи Бестрании.
