— Я не намерен задерживать вас, князь, — сказал я, чувствуя, что голос мой дрожит. — Вы сами пригласили меня сюда…
— Да… Да… — я сам пригласил, — сказал он рассеянно. — Но не мог же я позвать вас к себе, когда у меня к тому же сейчас живет матушка, которая третьего дня приехала из подмосковной…
— Я слушаю вас, — перебил я его, не скрывая гнева, чувствуя, что хмель бросился мне в голову: — В чем дело?
Князь с удивлением на меня посмотрел.
— В том дело, — сказал он, стянув с правой руки перчатку и разглядывая свои ногти. — В том дело, что вы должны повлиять на свою сестру. Она не хочет быть благоразумной, а я не вижу выхода из положения, которое создалось. Вы знаете, что я не равнодушен к прелестям и талантам вашей сестрицы, но свет имеет свои законы, и я не такой герой, чтобы пожертвовать своей карьерой и милостями моей матушки. У меня нет своего состояния. Подумайте, какова будет наша жизнь, ежели я женюсь на Машеньке. Не могу же я поступить чиновником в департамент. Нам надо расстаться: другого нет выхода.
По правде сказать, я все-таки не ожидал, что князь решится на такую грубую откровенность.
— Как, — вскричал я, забыв, что мы в Летнем саду и что нас могут услышать посторонние. — Как! Вы решаетесь предложить мне такое посредничество. Вы хотите, чтобы я уговорил мою сестру признать ваше поведение благоразумным… А вы? О чем вы думали, когда посещали наш дом ежедневно? О чем вы думали, когда говорили моей сестре о любви? Ведь, я был свидетелем…
Я не заметил, что нас уже догнал Денисевич, который слушал мою пылкую речь, смеясь мне прямо в лицо.
— Эге, князь! — сказал он, оскаля белые зубы, — вы, я вижу, готовы расчувствоваться и просить прощения у молодого человека…
— Оставь, Денисевич, — я сам… — сказал князь, видимо, смущаясь.
В это время около нас оказалась целая компания кавалеров, окружавших княгиню Гудалову и какую-то прелестную девицу, которая вела старуху под руку. Княгиню я тотчас же узнал. Мне ее однажды показывали на гулянье. Поровнявшись с нами, княгиня навела лорнет сначала на сына, потом на меня, и запела, слегка гнусавя:
— Куда ты пропал, друг мой? Это, наконец, нелюбезно. Мы тебя ищем, ищем…
Я совершенно потерялся, чувствуя, что все эти франты смотрят на меня с любопытством. К довершению позора Денисевич, нагнувшись к моему уху, прошептал довольно громко:
— Ступайте, юноша, домой. От вас пахнет вином. Набедокурите, а потом будете плакать.
Я не успел еще ответить новому обидчику, как вся компания поплыла по дорожке, увлекая за собою князя.
