всем ходом истории.
Д. Ф. Масловский решительно отвергает установившуюся в военно-исторической науке версию о механическом перенесении Петром I западноевропейской военной системы. «Реорганизуя военное дело Московского государства, — пишет он, — поднимая его до уровня военного искусства западноевропейских армий, великий полководец вводил новые порядки постепенно, после строгой оценки соответственности их с историческими условиями русской жизни, сообразуясь с указанием собственного опыта и стремясь во всех случаях осуществить свои предначертания русскими людьми…»[26]
Исследуя войны второй половины XVIII века, Масловский отмечает самостоятельные черты русского военного искусства и высоко оценивает полководческое искусство П. А. Румянцева и А. В. Суворова, называя их величайшими полководцами мира. Основная заслуга Масловского состоит в постановке вопроса о самостоятельном пути развития русского военного искусства.
Вслед за Масловским исследованием русского военного искусства по русским источникам занимался А. 3. Мышлаевский. Он исходил из положения, что у «каждого великого народа военная история должна существовать как самостоятельная наука». Мышлаевский резко осуждал историков типа Леера, отрицавших национальный характер военного искусства. «Изучая Петра и Суворова, — писал он, — мы сами забывали, что они плоть от плоти и кость от кости нашей истории и нашего народа…»[27] Критикуя военных историков, не желавших видеть национальных черт в военном искусстве великих русских полководцев, Мышлаевский указывал, что «они, эти судьи, хотели взять полководцев во всей, доступной им, специально военной обстановке: в условиях пространства, времени, театров, сил, средств, качеств и т. п., и тем не менее они изучали их в безвоздушном пространстве, потому что они оторвали их от русской земли. Они оторвали Петра от нашей истории, они оторвали Суворова от наших нравственных идеалов, этим они вырвали из них весь внутренний смысл и, взяв критический скальпель в руки, стали анализировать их по всем правилам научной анатомии, но они трудились не над живыми людьми; пред ними были какие-то стратегические и тактические мумии»[28].
Мышлаевский сосредоточил свое внимание на сборе и публикации документов о Северной войне и войнах второй половины XVIII века. Требуя от историка глубокого анализа явлений, он указывал, что для этого нужно располагать достоверными фактами и знать среду, к которой принадлежит полководец, знать историю этой среды, то есть историю народа. По своим взглядам и методам изучения военной истории Мышлаевский был последователем Масловского.
