Да и все три спутника Брейдена, казалось, вот-вот были готовы наброситься на зачинщика скандала. Но именно Юан шагнул вперед и поскорее, от греха подальше, вытолкал этого грубияна со двора.
Мэгги подождала, пока Юан захлопнул за ним калитку и повернул обратно, а затем обратила лицо к Брейдену.
— Спасибо, — произнесла она, и в ее голосе отразилась вся глубина ее признательности.
Горец кивнул в ответ и вместе с Лахланом подошел к Бриджит. Опустившись возле нее на колени, Брейден нежно коснулся ее распухшей покрасневшей щеки и поднял суровый взгляд на Мэгги:
— Сколько таких нападений уже было с тех пор, как вы это затеяли?
— Пять, — ответил за нее Лахлан.
Горло Мэгги сжалось при воспоминании о том, скольким женщинам была причинена боль. С горечью в голосе она произнесла:
— Именно такие побои и побудили нас искать убежище у Отца Бе́ды(28). Мы надеялись, что наши мужчины дважды подумают, прежде чем снова набрасываться на нас с кулаками хотя бы здесь, на святой земле.
— Как будто это когда-либо останавливало животных, — произнес с издевкой англичанин.
Проигнорировав его слова, Брейден смерил Мэгги холодным взглядом и спросил:
— Ты хоть раз задумалась над тем, насколько глупо себя ведешь? — Голос его дрожал от едва сдерживаемого гнева: — Сколько еще женщин должны пострадать из-за твоего упрямства?
От таких обвинений Мэгги тоже вспыхнула: она не ребенок и не нуждается в чьих-то выговорах. Она знала, каковы будут последствия ее действий. Они все знали, на что шли. Каждая из тех, кто окружал их сейчас.
Даже будучи простыми женщинами, полностью зависящими от прихотей своих мужей, все они согласились, что это вынужденная мера для общего блага.
Мэгги гордо выпрямила спину, готовая смело дать отпор стоящим перед ней четырем воинам:
— Сейчас пострадает гораздо меньше женщин, чем погибнет потом мужчин, если вражда продолжится. Пусть лучше нас побьют, но наши сыновья, братья и отцы останутся живы
— Пусть, — эхом отозвались стоящие вокруг нее товарки.
Агнесс выступила из толпы вперед и встала перед Брейденом и Лахланом.
— Мои синяки зажили всего за четыре дня, — сказала она, проведя рукой по своей щеке, на которой уже изгладились следы побоев. — Но сердце все еще горюет по моему младшенькому, который погиб три года назад от меча кого-то из Макдугласов. И эта рана не исцелится никогда.
Лахлан обвел женщин взглядом.
— Вам всё равно не под силу что-то изменить, — сказал он твердо.
— Разве? — возразила Мэгги. — Вы, мужчины, не можете нападать на Макдугласов и убивать их, пока вынуждены каждый день приходить сюда, чтобы вести с нами переговоры. Да и не очень-то повоюешь с голодными желудками.
