Лахлан вскипел:
— Что? Неуклюжих? Да у меня женщин было больше, чем у тебя, щенок!
В ответ младший брат только насмешливо изогнул бровь.
— Ну ладно, — признал Лахлан после секундного размышления о том, что вряд ли даже сарацинский шейх с его гаремом мог бы потягаться в этом вопросе с Брейденом. — Может быть, не больше, чем у тебя, но уж точно больше, чем у Юана.
— Это ни о чем не говорит, — встрял Брейден. — Мой левый сапог поимел больше женщин, чем Юан.
Юан зарычал:
— Эй, полегче! Прибереги свои оскорбления для того брата, который может тебя терпеть. Я такое спускать не намерен!
Не обращая на него внимания, Брейден обнял Лахлана за плечи и привлек к себе, словно собирался сообщить ему какую-то великую тайну:
— А теперь послушай меня, о мой дражайший братец, который может меня терпеть. Ты — лэрд могучего клана. Женщины клюют вовсе не на твои жалкие попытки их обольщения, а на твое распрекрасное лицо и твой титул.
— Мой что? — переспросил Лахлан, обидевшись на снисходительный тон брата.
— Это чистая правда, — продолжал Брейден. — Любая из этих бунтарок была бы рада возможности претендовать на ночь со своим лэрдом. Разве не так, Син?
— А почему ты спрашиваешь об этом меня? Я что, женщина, чтобы знать ответ на этот вопрос? — проворчал тот.
— Ну… — Брейден вдруг запнулся и, что бы ни собирался сказать до этого, похоже, внезапно передумал. Он быстро обернулся к Лахлану:
— Как я уже сказал, всё, что нам нужно — это твое лицо и твой титул.
— Ага, конечно, — отозвался вождь. — Вот только Мэгги это не впечатлит. Она отшила меня за рекордно короткое время. На данный момент у меня не остается другого выбора. Если она и все остальные не выйдут из убежища до завтрашнего полудня, то я приведу к церкви боевой отряд и выволоку их оттуда силой.
Брейден убрал руку с его плеч:
— Ты же не хочешь поступить так на самом деле? Они же женщины, Лахлан. Наши женщины!
— Думаешь, я этого не знаю? — огрызнулся тот в ответ. — И наша мать тоже там, вместе с ними. Ну, а какой еще у меня остается выбор?
На лице Брейдена отразилось глубочайшее раздумье. Лахлан готов был поклясться, что слышит, как скрипят мозги младшего братца.
«Это хорошо, — подумал Лахлан. — Брейден всегда был башковитым по части обращения с женским полом».
Наконец Брейден нарушил молчание:
— Я могу предложить другой вариант. Что вы скажете, если я уболтаю девчонку и верну женщин туда, где им и место: на наши кухни и в наши кровати?
Лахлан прикинул: если Брейден сумеет положить конец этому безобразию мирным путем, то, конечно, такой способ стоило бы попробовать. Ему и самому не нравилась мысль о том, что кто-то из женщин может пострадать.
