С нами крестная сила! вскричала хозяйка, устремив на окно испуганные очи Наше место свято! повторила она, не могши отвратить взглядов от поразившего ее предмета. Вон, вон, кто-то страшный глядит сюда! Девки с криком прижались одна к другой: парни кинулись к окну, между тем как те из них, которые были поробче, с выпученными глазами и открытым ртом поглядывали в обе стороны, не зная, что делать. В самом деле, за морозными стеклами как будто мелькнуло чье-то лицо... но когда рама была отперта на улице никого не было. Туман, врываясь в теплую избу, ходил коромыслом, затемняя на время блеск лучины. Все понемногу успокоились.
Это вам почудилось, сказал рассказчик, оправляясь сам от испуга; его голос был прерывен и неровен. Да вот, дослушайте бывалыщину: она уж и вся-то недолга. Когда переполошенные в избе люди осмелились да спросили: Кто стучит? пришлец отвечал: Мертвец пришел за саваном . Услышав это, молодец, окрученный в него, снял с себя гробовую пелену да венец и выкинул их за окошко. Не принимаю! закричал колдун, скрипя зубами. Пускай где взял, там и отдаст мне И саван опять очутился посреди избы. Ты, насмехаючись, звал меня на посиделки, сказал мертвец страшным голосом, я здесь! Чествуй же гостя и провожай его до дому, до последнего твоего и моего дому . Все, дрожа, молились всем святым, а бедняга виноватый ни жив ни мертв сидел, дожидаясь злой гибели. Мертвец между тем ходил кругом, вопя: Отдайте мне его, не то и всем несдобровать . Сунулся было в окошко, да, на счастье, косяки были святой водой окроплены, так что его словно огнем обдало; взвыл да назад кинулся. Вот грянул он в вороты, и дубовый запор, как соль, рассыпался... Начал всходить по съезду.. Тяжко скрипели бревна под ногою оборотня; собака с визгом залезла в сенях под корыто, и все слышали, как упала рука его на щеколду. Напрасно читали ему навстречу молитву от наваждения, от призора; однако ничто не забрало... Дверь со стоном повернулась на пятах, и мертвец шасть в избу! Дверь избы нашей, точно, растворилась при этом слове, будто кто-нибудь подслушивал, чтобы войти в это мгновение. Нельзя описать, с каким ужасом вскрикнули гости, поскакав с лавок и столпясь под образами Многие девушки, закрыв лицо руками, упали за спины соседок, как будто избежали опасности, когда ее не видно. Глаза всех, устремленные к порогу, ждали встретить там по крайней мере остов, закутанный саваном, если не самого нечистого с рогами; и в самом деле, клубящийся в дверях морозный пар мог показаться адским серным дымом. Наконец пар расступился, и все увидели, что вошедший имел вид совершенно человеческий. Он приветливо поклонился всей беседе, хотя и не перекрестился перед иконами. То был стройный мужчина в распашной сибирке, под которою надет был бархатный камзол, такие же шаровары спускались на лаковые сапоги; цветной персидский платок два раза обвивал шею, и в руках его была бобровая шапка с козырьком, особого вида. Одним словом, костюм его доказывал, что он или приказчик, или поверенный по откупам. Лицо его было правильно, но бледно как полотно, и черные потухшие глаза стояли неподвижно.
