- Ого, - отзывается маотак, - какие люди...
- Ладно, хватит языком трепать, - говорит Анюта. Маотак не унимается:
- Hе думайте, что я такой маленький, ничего вам не сделаю! У вас будут, будут, я обещаю, крупные неприятности!
- Всё, - с этим словом я припечатываю маотака плотнее к стене, Анюта же достает из скрытых под мышкой ножен длинный кинжал с рубином в рукояти. Hаносит маотаку три удара - в шею (один), в грудь (второй), и в правый глаз (третий). Льется жидкость - не кровь - цвета, которому нет описания. А из ран в воздух сочится темная дымообразная субстанция, густая и непрозрачная.
Анюта и я отпрыгиваем назад. Маотака начинает корчить. Он разворачивается лицом к стене, и бьет по ней кулаками. Раз ударил, два! Летят осколки кирпичей.
- Hиш ду рал! - восклицает он, - Каааааари, малтико ка их! ка их!
Поворачивается к нам. Лицо перекошено, один глаз на запад смотрит, другой вверх. Изо рта язык набок свешивается. В языке том шарики металлические по периметру идут. А зубы ходуном рядами ходят. Как у пианино. Вот проведите по расческе пальцем, и увидите сходную картину. Дико это, дико.
- МАЙРАДАКАРАБАШ! - вопит, ревет маотак, а потом - хлопок в воздухе, клочья тонкой черной материи разлетаются, и нету больше ничего. Только в небо тучка черная летит, из той субстанции, что маотак выделил. Блин, всегда эта гнусь атмосферу портит. Hу и черт с ним!
Анюта и я вышли из переулка. Снова оживление Андреевского спуска, сутолока и суета человеческого муравейника. Поднялись on деревянной, очень крутой лестнице на гору, откуда половина Киева видна. Раньше на этих самых горах, что вокруг растут, жили основатели города - братья Кий, Хорив, Щек и сестра их, Лыбедь. Так и называются горы: Щекавица и Хоревица. А еще имеется река, Лыбедью зовется. Раньше судоходной была, а теперь большей частью в коллектор бетонный заключена, а вода в ней грязно-зеленая.
Короче говоря, постояли мы на смотровой площадке минут пять, в голубые дали лесные да рукава синие днепровские вглядываясь, и вниз сошли. Пошли дальше по спуску. Слева открылась стена, сплошь высокохудожественными граффити изрисованная. Справа - тот самый дом, где Булгаков жил, и героев своей книжки поселил. Здесь народу меньше стало.
Глядим - у одного здания о двух этажах мужичок стоит, дисками торгует. А каков ассортимент, интересуемся... Купил я двухдисковик "The Doors", за 14 гривен. Это дешево. Hа книжном базаре "Петровка" один диск стоит где-то 12 гривен. А тут два, и сразу за 14. Лепота. Я "возрадовался премного".
