— Ясно, пан обер. Сегодня я подумал еще об одной вещи. Хорошо было бы составить список лиц, которых большевики собираются прикончить. Я уже сделал такой список, кажется, никого из главных не пропустил. Понимаете, пан обер, как все эти дядьки взбесятся, перевернут республику вверх тормашками, а наше дело будет в шляпе. И тогда уж мы будем вертеть господами и заставим их плясать под нашу дудку.
Обер-комиссар Скршиванек долго размышлял, наконец произнес:
— Слушайте, Цак, а вы удивительно хитрый парень!
И Эдуард Жак уже занесся так высоко, что ответил на эту лесть только пожатием плеча и кривой ухмылкой.
— Главное, знать, что да как, — сказал он, — а вы намедни мне сами это изволили подсказать.
— Что я вам подсказал?
— Ну, как теперь следует работать.
— Как же именно?
— Да эволюция…
— Ага! Прекрасно! — вспомнил пан комиссар.
У инспектора Жака был еще один вопрос:
— Большевиков этих привести?
— Еще нет. Так, недели через две. К тому времени, полагаю, ситуация созреет.
Ровно через две недели Эдуард Жак привел большевиков. Но через несколько часов было приказано их выпустить. В то время участковый инспектор уже полностью обрел былую самоуверенность; он ворвался в кабинет своего шефа, глаза его горели, как у гончей, которую хозяин все не спускает со своры, а английские усики его встопорщились от ярости.
— Слушайте, пан обер! — заорал он еще в дверях. — На такую эволюцию я, знаете, что хотел…
— Ничего не поделаешь, пан Жак, — пожал плечами шеф, — придется нам к этому привыкать. Вы хорошо поняли, что такое эволюция, теперь вам придется усвоить еще и понятие «гуманность». Но, — и Скршиванек прищурил левый глаз, — не беда, Цак, не обращайте внимания. Всё в наилучшем порядке. В наи-лучшем порядке! Это вам говорю я. Все еще будет. Погодите только! Наша взяла по всей линии. Республика нуждается в нас обоих так же, как в нас нуждался государь император. Мы незаменимы, Цак, и ваши страхи были потрясающей глупостью. Скажу вам и еще кое-что, над чем я раздумываю вот уже несколько дней: настоящие владыки мира — это мы, история и люди работают только на нас. Правительства приходили и уходили, императоры умирали, а мы оставались. Монархия погибла, а мы ее пережили. Идея династии сменилась идеей демократии — а мы попрежнему здесь, на месте! Потому что мы нужны всякому, кто хочет властвовать. Но властвуем-то, собственно, мы, Цак! Мы властвовали над монархией и будем теперь властвовать над республикой. Главное — выждать свой срок, пан Жак, вот увидите!
