Проговорили тогда с ним до полуночи. Розенбергас со всеми подробностями рассказал, как гитлеровцы захватили медсанбат, как наши военные медики в лагере для военнопленных самоотверженно продолжали выхаживать раненых красноармейцев, в том числе и его — Розенбергаса. Был он по природе здоровый, крепкий и понемногу начал поправляться — рана зарубцевалась, вернулась силенка. И тогда он начал подумывать о побеге. Лагерь был временный, обнесенный забором из колючей проволоки со сторожевыми вышками по углам. Бежали они ночью втроем. Одного стража застрелила, а Розенбергасу и еще одному красноармейцу удалось скрыться в лесу.
Когда Розенбергас поведал о встрече в Андреапольских лесах с партизанами, которые приняли беглецов в отряд, я начал расспрашивать о местах расположения партизанских баз и о руководителях народных мстителей. По описанию внешности одного из них я убедился, что это был товарищ, с которым мне выпало немало пройти по Андреапольским лесам и топям во время подготовки партизанских баз. Поистине тесен мир!
После освобождения Красной Армией территории, где действовал этот партизанский отряд, для Розенбергаса начался тернистый путь в литовскую дивизию. И когда наконец уже здесь, в Горьковской области, оперуполномоченный Особого отдела, обслуживавший карантин, спросил его, кто все же может удостоверить, что он действительно попал в плен, будучи раненным, Розенбергас в сердцах ответил:
— Это может подтвердить лишь один человек — Яцовскис, если только он сам вырвался из того пекла. Он спас меня тогда!
Уже будучи в плену, Розенбергас все время не переставал, про себя твердить: «Никогда нельзя терять надежду!» Эти напутственные слова я повторил Розенбергасу при прощании, в окружении у Великих Лук. И светлая, немеркнущая надежда сберегла нас, помогла выжить и снова встать в строй.
Никогда нельзя терять надежду — только так!
Совещание у начальника длилось уже более двух часов, а к единому мнению никак не могли прийти. Сигнал уж больно серьезный, однако налицо всего лишь показания одного-единственного свидетеля — красноармейца Юозаса Летувнинкаса. Он сообщил, что под личиной красноармейца 167-го стрелкового полка замаскировался бывший сверхсрочник старший унтер-офицер литовской армии летчик П. Игнатайтис, которого гитлеровцы в начале войны переправили в наш тыл со шпионским заданием. В дивизии он очень осторожно подстрекает военнослужащих к измене Родине — переходу на сторону врага после прибытия на фронт.
