Здесь подавали блюда магией. Либо это были скрытые в невидимости официанты. Украдкой осмотрев пляж, Грета заметила две цепочки следов. Значит, все же официанты.
Рыбка оказалась очень нежной и очень пряной. Повар использовал столько трав, что вкуса самой рыбы практически не ощущалось. Зато было невозможно остановиться, и при это нестерпимо хотелось пить.
— Как-то странно, — выдавила Грета, глядя в абсолютно пустую тарелку.
— Повторять не захочется, — согласно кивнул некромант. — Вроде и не обманули, а и не хорошо. При его прадеде такого не было. Эх.
Грета сочувственно вздохнула. Хотя полностью прочувствовать страдания Алистера не могла.
— Вино? — предложил некромант.
— Цветочный чай, — покачала головой Грета. — Я хочу пить, и вино тут не помощник. Точнее, оно утолит жажду, но сделает меня немного неправильной.
Чай принесли почти мгновенно.
— Итак, — негромко произнес Алистер, — мы с тобой уже некоторое время как женаты, верно?
Рука Греты дрогнула, и на скатерти расплылось темное, чайное пятно. Незримый официант отреагировал мгновенное — чашка исчезла, скатерть очистилась будто сама собой. А еще через пару секунду перед ней появилась новая чашка. Почему новая? Потому что если на первой белоснежной и толстопузой чашке цвели маки, то эта радовала глаз нежными незабудками.
Поднять взгляд на некроманта было тяжело. И сама тема разговора нервировала, пусть Грета и сама собиралась об этом поговорить. Но больше всего было стыдно из-за пролитого чая. Ужас и кошмар, в общем.
— Мне казалось, что ты одна из немногих, кто не боится меня, — с легким недоумением произнес Алистер.
— Нет, то есть да. Ох, дорф. Меня немного выбивает из равновесия тема разговора, но ты — ты меня не пугаешь, — Грета постаралась четко и внятно разъяснить свою позицию. — Я и сама собиралась поговорить о нашей… наверное, жизни? Просто это довольно тяжело. Мы оказались в странной ситуации.
— Да не так чтобы, — серьезно ответил некромант. — Мы можем быть супругами, а можем и не быть. Решать в любом случае тебе — я приму от тебя все.
— Значит, тебе все равно? — упавшим голосом спросила Грета. — К чему тогда все это?
Она сделала неловкий, ломкий жест, будто пыталась одним движением охватить и море, и пляж, и стол, и вообще всю их жизненную ситуацию.
Алистер покачал головой, будто отрицая весь тот вихрь горьких, обиженных предположений, что закрутился в голове Греты и уверенно, властно произнес:
— К тому, что мне не все равно, Грета. Просто решать должна ты. Тех, кто безразличен не спасают от смерти, тех, кто нежеланен не приглашают на свидание. Подвиги совершаются во имя любимых, Грета. Я их еще не совершал, но знаю, кому посвятить. И… если бы я не был согласен, мог наложить вето. Иначе, будь все так просто с браком и всем прочим, давно бы уж был принудительно несвободен.
